Сколько бы философ ни прожил на свете — он никогда не сможет смириться с тем, что в мире нет истинной любви и богоравной свободы.

Юный автор полагает себя столь мощным по-маяковски и будетлянски неуклюжим и огромным, что его «зрачок» (взгляд) способен сломать цветок, а «небеса-калеки» глумятся над богоравным поэтом.

Опасная тайна людей облачена, однако же, в удивительные одежды искусств, изложена так, как если бы речь шла о великом достижении совершенного и едва ли не богоравного человечества.

Не есть ли это завуалированное покушение на уникальность и безмерность богоравной личности с целью низведения её до «типа», класса и разряда?

Себя она считала прекраснейшим, совершеннейшим из всех живых существ, исключая, естественно, её богоравных хозяев.