Страх этот ясно изображался на бледном лице того, который сидел на переднем сиденье первых саней и держал в руках высокий металлический крест: он, по временам, испуганно взглядывал на это тёмное, усеянное звёздами небо, на котором, среди других звёзд, неподвижно стояла страшная, хвостатая звезда, словно огненная метла, брошенная на небо хвостом на полдень, — и тихо шептал молитву.

И объявил, когда именно ждёт, приведя этим в смятение всех присутствовавших, но далее понёс ахинею — что-де велел писать с себя образа, велел-де всем служить по себе панихиды, но при том предсказывал, что придёт хвостатая звезда, означающая нашествие тридесяти языков.

Из цветных пятен выдвинулся другой, высокий и худой мужчина в широком халате, до пят весь в звёздах и кометах, на голове остроконечный колпак тоже в хвостатых звёздах, глаза тёмные, цепкие, хотя лицо мучнисто-белое, как у вампира или сороконожки, всю жизнь пролежавшей под камнем и не видавшей солнца.

В спину снова толкнули грубо, провоцируя хотя бы огрызнуться, но я стерпел, открылся небольшой зал, вещей ещё больше, а под дальней стеной на троне сидит с прямой спиной человек в синем халате, расшитом хвостатыми звёздами, очень важный и довольный.

По небу то и дело проносятся хвостатые звёзды, вместо одного солнца сразу три, одно из них ярко-зелёное, видны ласковые подмигивающие звёзды... Дома цветные, раскрашенные, люди милые и приветливые.

Хвостатая звезда давно исчезла с небосвода, слухи о войне сначала запорошило белым снегом, потом размыло талыми водами, и, казалось, окончательно развеяло тёплыми весенними ветрами.

Ему отвечали сразу два голоса, виноватые, но не признающие себя виновными, как везде ведётся: то филин всю ночь ухал, а это к несчастью, то хвостатая звезда по небу пролетела, а значит — тесто не подойдёт, молоко скиснет, а редька не уродится вовсе.

Он разглядывал дома, освещённые внутри и снаружи бумажными фонариками всех форм и цветов, украшенные хвостатыми звёздами, которые с тихим шелестом раскачивались на обручах, любовался рыбками, у которых в туловище горел огонёк, а головы и хвосты шевелились; подвешенные к карнизам окон, эти рыбки придавали домам праздничный и уютный вид.