Пронзительным трамвайным звонком затрезвонил будильник.

Старые и мудрые городские вороны, откуда-то сверху обогретых весенним солнцем крыш домов, грубым карканьем отвечали им низким басом как репродукторы «весна, весна», перекрикивая трамвайные звонки.

Где его могучий шум, шум океанского прибоя, чудная для моего уха музыка рёва автомобильных гудков, трамвайных звонков, воплей газетчиков, — вся та сложная симфония, которая слагается из людской молви, конского топа, торгашеского вопля и железного лязга трамвайных рельс?

Вновь заорал трамвайный звонок.

С улицы донёсся первый трамвайный звонок.

Прекрасное будущее подстерегало их за каждым углом, в каждом женском имени, а в каждой бутылке вина сидел джинн — посланник прекрасного будущего, светофоры мигали из будущего, в будущее влекли трамвайные звонки, раскаты грома, полночный шёпот, и все объявления на столбах, заборах, стёклах троллейбусов, надписи в подъездах рассказывали о нём и зазывали, как уполномоченные по найму, — так вот это прекрасное будущее неожиданно оказалось где-то далеко позади и всё больше отдалялось, а впереди маячило и раскачивалось нечто тревожное, сырое, знобящее.

Рогожка была до отказа забита транспортом, в трели трамвайных звонков вплетались сигналы машин.

В воздухе стоял непрерывный шум от разговоров, восклицаний, смеха, трамвайных звонков, топота лошадей и резких автомобильных сирен.