Учитывая наличие многочисленных схождений в мифологических системах различных индоиранских народов, естественно предположить, что этот персонаж, играющий столь важную роль в скифской мифологии, представлен и в мифах других народов арийской группы, хотя бы среди второстепенных персонажей, так сказать на мифологической периферии.

Вопрос о параллельном отражении в скифской мифологии дву — и трёхчленной социальных структур также должен трактоваться в двух планах: формальном и конкретно-историческом.

Эта структура моделирует строение вселенной, каким его мыслит скифская мифология.

Всё сказанное заставляет меня принципиально иначе, чем это делалось до сих пор, подойти к оценке этиологического содержания скифской генеалогической легенды в целом, к определению её места в системе скифской мифологии.

Однако такое толкование встречает ряд фонетических и морфологических трудностей, и в настоящее время я не рискнул бы на нём настаивать, хотя при такой интерпретации имя этого персонажа скифской мифологии точно соответствовало бы его сущности, реконструированной выше.

Ему вследствие самого его положения в скифской мифологии свойственна определённая двойственность: как первочеловек, родоначальник земных людей, он неразрывно связан со смертным миром; как сын божественной четы он принадлежит и миру богов.

Если наличие в скифской мифологии образа первого человека, культурного героя находит самые широкие аналогии в других религиозно-мифологических системах, то причисление этого персонажа к богам — черта необычная.

Однако есть античный источник, в который всё же просочилось указание на наличие этого мотива в скифской мифологии.