И патеру подстать было занимать в этом зрелище первое место: он стоял среди яркого света и с полным равнодушием и спокойствием смотрел вниз на этих раздражённых людей, так что нельзя было не преклониться перед его поразительным самообладанием, хотя в то же время хотелось бы сжечь его на костре.

Случались счастливые часы и ночи у костра на берегу реки, подрагивающей огнями бакенов, до дна пробитой золотыми каплями звёзд; слушать не только плеск волн, шум ветра, гул тайги, но и неторопливые рассказы людей у костра на природе, по-особенному открытых, рассказы, откровения, воспоминания до темнозори, а то и до утра, занимающегося спокойным светом за дальними перевалами, пока из ничего не возникнут, не наползут липкие туманы, и слова сделаются вязкими, тяжёлыми, язык неповоротлив, и огонёк притухает, и всё в природе обретёт ту долгожданную миротворность, когда слышно лишь младенчески-чистую душу её.

Видимо человек из последних сил пытался ползти на свет далёкого костра, горящего на поляне, который в ночном лесу был виден на несколько десятков метров, словно огонь маяка в пустынном море.

Рядом горел костёр, и его дрожащий свет играл на лицах.

Сугроб отражает тепло и свет от огня, и между ним и костром образуется вполне приемлемый микроклимат.

Костёр давал не так уж много света, но его вполне хватило, чтобы подмастерье успел различить лицо нападавшего искажённое злобной гримасой, его худые и грязные руки, заплаты на халате...

Костёр был большим и ярким, отчего яркий свет разливался почти по всей поляне, несмотря на поздний вечер.

Становилась сильной, как тайфуны, налетавшие на острова в океане, и любила больше всего на свете все семь тысяч сто семь островов в океане, о которых рассказывали старые люди у ночных костров.