Да ты не робей!

И вот он остался в пустоте, робея перед людьми.

Я всегда робела перед врачами и учителями, даже не знаю, почему.

Они не робеют пред этой болью.

Размышления по этому поводу привели к другой опасности — я стал робеть.

Ты, как моя камеристка, стоишь выше всех местных слуг, кроме разве что дворецкого, поэтому можешь не только не робеть перед ними, но и располагать их услугами по своему усмотрению.

Помню, как пришла к ним после похорон, ещё молодая, но уже вдова, встала возле калитки, войти робею, а идти мне больше некуда — дом отошёл мужниной родне, мне, бездетной, ничего не полагается, да и не вернусь я туда, где меня не ждут.

Помню только, что я робела, мешалась, досадовала на себя и с нетерпением ожидала окончания разговора, хотя сама всеми силами желала его, целый день мечтала о нём и сочиняла мои вопросы и ответы... Я призналась ему, что мне хотелось учиться, что-нибудь знать, что мне досадно было, что меня считают девочкой, ребёнком!..