В ближайшие столетия знание греческого языка стало обязательным для римской аристократии, ведь по-латыни о таких сложных вещах, как искусство, философия, — а тогда под философией (любомудрием) разумелась наука вообще, — ни говорить, ни писать было невозможно, поскольку слов нужных не было.

В римской аристократии тоже, должно быть, преобладал белокурый тип, если судить по прозвищам: Flavius, Fulvius, Ahenobarbus и по описаниям выдающихся лиц, например, Катона, Суллы, Тиберия.

Его верность империи снискала ему сначала римское гражданство, а позже и статус всадника, низший ранг римской аристократии.

Но ситуация в римской аристократии запутывалась год от года.

Таким образом, и те деньги, которые попадали из провинций в казну, перекочёвывали в карманы римской буржуазии — «всадников» и римской аристократии — сенаторов.

Это было смутное время разложения римской аристократии, время передела земельной и недвижимой собственности, когда одни крупные собственники всеми правдами и неправдами, посредством шантажа, подкупа, наклёпов и даже убийств пытались завладеть собственностью других крупных владельцев.

Однако большая часть римской аристократии по-прежнему боролась за сохранение республиканского устройства, прежде всего потому, что оно сохраняло и власть олигархии под лозунгом «власть народа».

Простой и грубоватый арпинский крестьянин, он так никогда и не пожелал, несмотря на принадлежность к всадническому сословию, выучить греческий, который стал вторым или даже первым языком римской аристократии, подобно тому, как французский стал вторым или даже первым языком аристократии русской.