Но, кроме попытки войти в рояль лицом, была ещё простая детская шалость: надышать, как на оконное стекло, и на матовом, уже сбегающем серебряном овале дыхания успеть отпечатать нос и рот, которые: нос — выходит пятачком, а рот — совершенно распухшим, точно пчела всюду укусила!

Однажды пришёл мужчина с распухшим большим пальцем на руке.

Локти нестерпимо саднило, да ещё и коленка начала побаливать, стала горячей и как будто даже распухла немного.

Уж так буду плакать, что у меня всё лицо распухнет: слепнуть начну, совсем с ног свалюсь, в кровать лягу и умру.

Побитые временем статуи, проржавевшие от сырости рыцарские латы, громоздкие и неуклюжие, распухшая мебель, затянутая вуалью паучьих тенёт, и жутковатые лица на старых картинах, пожалуй, это всё, что находилось в зале.

Лицо у него было красное, глаза сонные, с нехорошим, водянистым блеском, и говорил он как-то нечётко, словно у него распух язык.

Распухшие папки с грязноватыми шнурками, с записями в фиолетовых кляксах и «ятях».

В последний раз, когда я навестил его в больнице (откуда он уже сам не вышел), я был потрясён его видом: голова его распухла и была похожа на шар.