Два тела без сапог, в распоясанных рубахах.

Босыми крепкими ногами, высовывавшимися из коротких ситцевых, розового цвета, панталон, он, как птица, вспорхнул по железным ступеням лестницы и, распоясанный, стал перед хозяином, видимо торопясь поскорей уйти, чтобы продолжать игру.

Два года тому назад он, милый человек, был жив, сидел, весёлый и здоровый, под этим окном, любовался вечером и тополем; сидел он в одной рубахе, распоясанный, и от жары был даже босиком, но, главное, он был прост, добр, весел и, ещё главнее, был жив.

Но он хоть силой плох, но отважный был офицерик: видит, что сабельки ему у меня уже не отнять, так распоясал её, да с кулачонками ко мне борзо кидается... Разумеется, и эдак он от меня ничего, кроме телесного огорчения, для себя не получил, но понравилось мне, как он характером своим был горд и благороден: я не беру его денег, и он их тоже не стал подбирать.

Внизу было многолюдно, пёстро, распоясанные ребята невразумительно орали с эстрады, и оглушительно гремела музыка.

Распоясанный человек — это человек, который никуда не годен, он не собран, не готов к бою.

Распоясав свой старенький чёрный кушак, он медленно снял изорванный нанковый зипун, тщательно сложил его и повесил на спинку стула.

На дворах запрягают лошадей, ходят мужики в новых сапогах и ещё распоясанных рубахах, с мокрыми расчёсанными волосами; полунаряженные девки и бабы то и дело перебегают от изб к пунькам, в избах завязывают в платки куличи и пасхи... Потом деревня остаётся пустою и тихою... Над тёмной чертой горизонта, на фоне заката, видны силуэты идущих и едущих на село... На селе, около церкви, поскрипывают в темноте подъезжающие телеги; церковь освещается... В церкви уже идёт чтение, уже теснота и лёгкая толкотня, пахнет восковыми свечами, новыми полушубками и свежими ситцами... А на паперти и на могилах, с другой стороны церкви, темнеют кучки народа, слышатся голоса...