В гостиной, пропахшей незнакомыми женскими духами, вместо стильной мебели «под космический ампир» с изысканного колера керамическими накладками красовался старый пузатый комод, такой же сервант, трюмо, этажерка с десятком книг и стопкой журналов, круглый стол без скатерти, диван и четыре стула.

Мы находились в небольшом помещении, в больнице, пропахшей немощью и смертью, я указывал на кровать, на лежавшего там ребёнка, бледного, маленького, полумёртвого.

Даже школьный фартук сестры пропах клюквой.

Уютная кухня пропахла мокрой шерстью.

Вся комната пропахла спиртным, потом пылкой страсти и возбуждённых тел.

Чаще всего это нечто среднее между туфлями и ботинками, новое, но неизбежно устаревшее, что было вытащено из пропахшего нафталином шкафа и когда-то являлось то ли мамиными, то ли бабушкиными выходными туфлями.

Это был лощёный бородатый мужчина лет сорока, в кожаной жилетке и солнцезащитных очках, задранных на голову, совсем не похожий на пропахших бензином лихих байкеров.

Многие не понимают меня и таких как я, но на это их право: каждому своё — кому теплые тапочки и горячий ужин жены, а кому пропахшая бензином одежда и остывшие тосты в закусочной.