В самом центре подземного зала находилось невысокое мраморное возвышение, на котором было установлено широкое ложе, с необычайным искусством вырубленное из чёрного камня.

Определить истинные размеры подземного зала не представлялось возможным: стены и потолок терялись в густом тумане непроглядного мрака, и даже свет семи неугасимых факелов не мог пробиться сквозь эту преграду.

Далее, в глубине подземного зала, в мозаиках меркнут солнечные краски, и в плафонах появляются оттенки спокойного и радостного вечера, а затем вновь загорается рассвет.

Этот подземный зал занимал меня всё больше, но, как известно, на песке догадок не построишь фундамента факта, а отправных пунктов для цепи логических умозаключений я пока не нашёл.

Подземный зал святилища оказался неожиданно огромным и освещался светом из длинных узких прорезей, заменявших окна «верхнему» кубику, как мысленно объяснила я себе.

А дальше шли строгие синие и фиолетовые цвета, небесно-голубой, солнечно-желтый... Здесь побледнела бы от зависти сама радуга, если бы спустилась с неба в этот огромный подземный зал.

Помогали сохранять сосредоточенность и периодические колебания яркости освещения — словно лёгкие облачка пробегали под высоким, круто уходящим вверх сводом подземного зала, откуда лился мягкий рассеянный свет.

Обнадёженный и раздираемый сомнениями, он снова и снова спускался с факелом в подземный зал и вчитывался в каменную летопись; снова и снова он получал ответ: нет.