На своё изгнание она стала смотреть как на перст провидения, указывавший ей быть матерью, утешительницею и помощницею ссыльных крестьян, с которыми судьба её столкнула.

Буквы складывались в слова, за словами стояли люди... Люди разные, каждый со своей уникальной судьбой и характером, пунктиром или точкой координат — пред незримым перстом провидения... Канва моего художественного повествования — те персонажи, с которыми жаждал встретиться на страницах книги и завести сокровенный разговор.

И в этом я углядела что-то вроде перста провидения: я поступаю правильно, действую, как надо, приняла, очевидно, верное решение.

А между тем с тех пор, как только начал он себя помнить, он смотрел на себя, как на человека, отмеченного перстом провидения, назначенного к чему-то великому или, по крайней мере, необыкновенному... Это очень обыкновенное явление в обществах неустановившихся, полуобразованных, где всё пёстро, где невежество идёт рядом с знанием, образованность с дикостью.