Невзначай проведя аналогию между своей третьей и четвёртой книгой, я обнаружил: в идейном смысле у меня вышло, фактически, то же самое: одинокий герой в одном произведении, и женщина в поисках счастья — в другой.

Ферапонт, она жила добровольными пожертвованиями, секта читателей, сложившаяся вокруг храма знаний, была ей благодарна — в читальном зале можно было отвести душу, обсудив похождение «попаданцев», затерявшихся в чужом времени (своё отражение в них, конечно, никто ещё не видел, а если и примерял на себя, то только гипотетически, пофантазировать всегда приятно), или новые приключения одинокого героя, обычно полицейского, освобождавшего город от власти бандитов (и здесь также не проводили параллелей, и в самом деле, какое это имело к ним отношение?).

— Не те сейчас времена, чтобы играть в одинокого героя.

Здесь есть одинокий герой, мотив роковой встречи с белокурой femme fatale, подговаривающей его на убийство мужа.

И только одинокий герой в ободранных очках способен спасти эту заблудшую планету!

Возможность войны, как болотные огоньки, прыгала почти рядом, и одиноким героям моего романа страшна была вторая война, как новая смерть.

Эта иллюзия побега от себя воюющего к себе умиротворённому была частью придуманного ею спектакля, где два одиноких героя вели бесконечный спор.

Ни дать ни взять — частный детектив из старого голливудского фильма, подумал он о себе, — одинокий герой в поисках света.