Теперь, когда кровожадное создание было умерщвлено, оно лежало на верхней части панциря, демонстрируя все свои прелести — хищные лапы, сухую, морщинистую кожу конечностей и огромную, перепачканную кровью пасть.

Художнику особенно здорово удались обагрённые кровью пасти тигра и медведя, а также лосиные рога.

Боже, эти острейшие зубы... и язык... он не может дотягиваться так далеко... а назад он будто вернулся сквозь кожу в... в... полную крови пасть!

Кровь пала меж них и ненавистью проросла.

Уши, встав торчком, безошибочно уловили источник звука, разглядев движение меж камней; взгляд твари снова стал сонным — а девчушка, замерев на вздохе, медленно взмыла в воздух, уставившись на людей полными ужаса глазами... поплыла прямо к оскаленной, залитой дымящейся кровью пасти...

А прямо к ней, скалясь перемазанной в крови пастью, идёт палач и вестник невиновности в одном лице.

Оторвал от борта одну руку — пальцы словно онемели, — попытался перекреститься, и тут водяной убийца повернул к нему заляпанную кровью пасть.

Другое дело, когда целые кадры идут за идею, за святое дело, за ясно сознанную возможность достижения, — тогда на крови павших бондов создаются колонны молодой, новой жизни.