Ловились лещи, густера, плотва; на блесну — краснопёрые окуни и щуки.

Краснопёрая стрела пронзила небольшой деревянный щит, и, вырвав его из тонкой руки, пригвоздила к толстому стволу дерева.

Здесь мы оперативно организовали рыбалку, вскоре запылал костёр, а из краснопёрых окуней получилась прекрасная уха с дымком от костра.

Лодку мы нашли без труда, в заливчике, и в хорошем местечке забросили удочки. Натаскали краснопёрых полосатых окушков.

Сидишь, бывало, с удочкой под знакомым ивовым кустом на берегу реки, где в прозрачной воде плавают краснопёрые голавли и ребрастые окуни, дышишь и не надышишься, смотришь и не насмотришься на широкую зеркальную гладь.

Вместе с водой из его глубоких хранилищ выходит на свободу и рыба: щуки, краснопёрые язи, лосось с глазами, как жемчужины, чёрные налимы и резвые окуни.

Заблестев в лучах солнца, описав длинную дугу, шлёпнулся об берег краснопёрый окунёк.

Он не раз ловил на таких озёрах — прозрачных, бедных бентосом водоёмах — и прекрасно знал, что будет дальше: рыба здесь всегда голодная, через два-три метра проводки последует уверенный удар-толчок по блесне и на берегу закувыркается полосатый краснопёрый окунь; и почти на каждом забросе хватка будет повторяться (разве что иногда блесну успеет раньше перехватить шустрая щучка) — и через десять-пятнадцать минут у него наберётся достаточно рыбы на уху, придётся уходить с чувством разочарования, какое он всегда испытывал на слишком рыбных местах...