Только седая полынь, качаясь от ветра, испускала пряный, дурманящий голову запах да верблюжья колючка норовила ухватить коней за ноги.

Они помнили, каким привидением он пришёл из пустыни, как на их глазах превратился в крепкого, полного сил юношу и как его тощая кляча стала шелковистым красавцем конём, быстрым как ветер.

Алые кони — громадные, страшные, в чешуе, как огненная корка, из-под которой пышет жаром пламя, прорываясь в трещины: алые кони — и бесшумные, и громкие, стук копыт или скрежет брони, пыль, проминающаяся под копытом, тёплый выдох, спокойное течение ветра.

Старик практически лежал на шее коня, так что рвущаяся на ветру лисья шапка сливалась, смешивалась с грубой лошадиной гривой.

По аллее скачет всадник — волосы развеваются на ветру, из-под копыт коня летят комья земли... Всадник натягивает поводья, конь останавливается, храпя и по инерции продолжая перебирать передними ногами...

Ведьма флигелем на ветру мигом повернулась в ту сторону как раз вовремя, чтобы увидеть, как на мостовую врывается тяжёлый бурый конь с худеньким всадником на спине.

Я был товарищем её забав, и я сражался рядом с ней в бою; до глубокой старости я сохранил ясный и нежный образ этого дорогого, хрупкого создания: вот она, припав грудью к шее коня, во главе французских войск несётся на врага; её волосы развеваются по ветру, её блестящие латы неустрашимо врезаются всё глубже и глубже в середину самой жаркой битвы и порой почти утопают в море мелькающих конских голов, почти скрываются за лесом воздетых мечей, треплемых ветром султанов и отражающих удары щитов!

Снова, со стороны залива, подул пронзительный ветер, и сверкнула молния. Всадники развернули своих коней и помчались в сторону горизонта.