Он полагался на поддержку кальвинистов, хотя и защищал религиозное примирение и веротерпимость, а также отстаивал традиционные привилегии провинций.

Умеренность и бережливость считались у кальвинистов главными добродетелями.

Всё это приводило в уныние и негодование людей верующих, кальвинистов, пуритан и членов крайних религиозных сект.

Кто же из искренних кальвинистов не мучился над вопросом, к какой категории принадлежит он?

Хотя считается, что наиболее либеральный для евреев режим предлагали страны с преобладанием кальвинистов и пуритан, однако и страны с лютеранским протестантизмом оказывались вполне подходящими для раскрытия потенциала их «капиталистического духа».

Получается, что в ряды кальвинистов влились люди, которые уже были заряжены «духом капитализма».

И ещё он мечтал о человеческом обществе и был готов даже обсуждать вопросы религии с кальвинистом, лишь бы получить в собеседники кого-нибудь поумнее проклятого компьютера.

Когда лютеранский пастор — не кальвинист — обвенчал их, они оба были скорее удивлены, чем счастливы.