За это он дал мне десять су. Я хорошо разглядел его: низенький и рябоватый, с лицом истасканным и помятым, со стёклышком в глазу...

Какой-то беззубый, ветхий старик в истасканной ливрее приносит восковую свечу в тяжёлом шандале.

— Этого не могу вам сказать, сударь, — отвечал он, с любопытством посматривая на нас и без сомнения решив, что я с моим истасканным плащом и прекрасной лошадью и мадемуазель в маске и в затасканном дорожном костюме представляем весьма странную пару.

Мы высказали здесь далеко не всё, что намерены были высказать, но в заключение скажем только одно: что русское воспитание нуждается не во внешних формах, не в замене прежнего вышедшего уже из моды и истасканного нами костюма новым, столь же иностранным и столь же нам чуждым, что, хотя, конечно, очень многое можем и должны занять из опытов иностранной педагогики, но не должны забывать, что для младенца тогда только не вредна чуждая пища, когда он, вскормленный молоком матери, уже приобрёл достаточно сил, чтобы переваривать и уподоблять эту чуждую пищу и силой своей собственной, самостоятельной жизни превращать её в кровь и тело.

Приезжая в новые места, актёры прежде всего почтительно снимали истасканные шляпы и шли к местным властям просить разрешения поиграть для народа.

На столе в зале лежал суконный картуз, истасканный донельзя; одна грязнейшая подтяжка с надвязанным на неё ремешком, просаленный чёрный платок, свитый жгутом, и тоненькая палочка из лесной орешины.

Здесь можно вдыхать испарения жизненной накипи, всего изощрённого распутства, всей плесени парижского общества; здесь можно встретить вперемежку мелких приказчиков, дрянных актёров, журналистов третьего разбора, отданных под опеку дворян, мелких биржевых плутов, кутил с замаранной репутацией, старых истасканных волокит; здесь подозрительная толчея всех сомнительных личностей, наполовину известных, наполовину забытых, наполовину ещё встречаемых поклонами, наполовину уже окончательно ошельмованных — жуликов, мошенников, сводников, авантюристов с манерами, полными достоинства, с тем видом хвастливой храбрости, который словно говорит: «Первого, кто назовёт меня негодяем, я пришибу на месте».

Лица у них испитые, истасканные, битые.