— Вот, матушка, какого молодца вынянчила для тебя, — говорила ей няня, — слава богу, меня перерос, красавец мой... Позволь мне, сударыня, теперь твоего сынка понянчить хоть немножко.

— Она маму вынянчила, меня, у неё никого нет во всём свете.

— Ведь у меня, кроме мамы, никого нет на свете... Она меня после смерти отца вынянчила, выходила и человеком сделала.

— Слава богу, маменьку вынянчила, так вот теперь дочку привелось нянчить.

Бабушка родилась в этом городе, закончила здесь институт, родила мою маму, вынянчила меня и никуда уезжать не хотела.

Почему бы в промежутке от рождения до смерти не служить тому, кто нас вынянчил — маме.

Бывало, вдруг вынырнет на свет божий из каких-то неведомых ни для кого палестин такая «душа» (и, вероятнее всего, ещё крепостная), заявится к нам, всегда сначала по каким-то «делам», а там, глядишь, и живёт у нас неделю и другую: нас спать укладывает, сказки рассказывает, грудного ребёнка по целым часам нянчит, с матушкой по ночам какие-то таинственные беседы ведёт, словно она с нами век прожила, выходила нас и вынянчила.

Старушка-няня после смерти папы от жалованья отказалась, видя, как тяжело приходится молодой женщине, которую она вынянчила в своё время.