Между капищем, распахнутые ворота которого виднелись по левую руку среди дубовых крон, и угловой башней города постоянно перемещалась толпа, которая пела, орала, насвистывала на дудках и свирелях, приплясывала... На женщинах красовались травяные венки с торчащими во все стороны колосками, мужчины щеголяли в атласных и шёлковых рубахах самых ярких расцветок и шароварах столь непостижимой ширины, что на каждые, наверное, пошло локтей по сто ткани.

Ворот его рубахи был развязан и открывал на всеобщее обозрение висевший на кожаном шнурке амулет в форме буквы «Т».

Это, кажется, не требует комментариев, но для художественной разработки я могу прибавить ещё кое-что: пусть художник фотографически верно изобразит фигуру рабочего — в рубахе с расстёгнутым воротом перед печью, докрасна накалённою, а кругом фабрики лежит снег по колено, глубокая зима... Третья картина: до смерти засечённая девушка лежит в глубоком обмороке, а подле...

Мой друг спустил ворот своей рубахи и оголил плечо.

Это был молодой, могучего сложения парень в одной рубахе, с расстёгнутым, несмотря на свежую погоду, воротом, без шапки и босой.

Под распахнутым воротом выглядывали сразу две шёлковые рубахи, одна поверх другой.

Но я его видал всего раз в день, к вечеру, когда он приканчивал «хозяйные дела» и засаживался пить чай, сняв сапоги, полушубок, расстегнув ворот красной рубахи и вообще, что называется, распустив брюхо.

Какой-то молодой парень в поддёвке, из-под которой высматривала треугольником у ворота голубая шерстяная русская рубаха, — должно быть, подручный швейцара, — вынес роскошный светло-серый плюшевый плед и положил его в угол сиденья.