Прибыв в стоянку великого кагана, пройдя через восемь застав телохранителей-тургаудов и очищенный дымом священных костров, гонец подошёл к жёлтому шатру и остановился перед золотой дверью.

Великий каган сидел на коне, невозмутимый и непроницаемый, держа левой рукой ослабленные поводья; его глаза были зажмурены, открывались изредка тонкие щёлки, и нельзя было понять: дремлет ли он на ходу, думает ли свои думы, или сквозь щёлочки зорко осматривает и близкое и дальнее, всё замечая и ничего не забывая.

Как избегнуть опасности и со стороны шаха, который разгневается, если я не скажу ничего важного, и со стороны великого кагана татар, который узнает об этой ночной беседе?

Вокруг кургана расположились дозором телохранители, «тургауды», в кольчугах и железных шлемах; они наблюдали, чтобы ни одно живое существо не приблизилось к шатру великого кагана.

А как найти, где стоит кочевье этого самого великого кагана?

Впрочем, купцы не скрывали, что пользуются покровительством великого кагана.

А правил было два: абсолютное подчинение великому кагану и безжалостность к его врагам.

Монголы ворвались внутрь города, и после отчаянной схватки вскоре на северной сторожевой башне уже развевалось огромное белое знамя сына великого кагана.