В одном буром усе у него торчала соломина, другая соломина запуталась в щетине левой бритой щеки, а за ухо он заткнул себе маленькую, только что сорванную ветку липы.

Минуты через две, вспомнив о своём статусе замужней дамы, с едва заметным сожалением разжала руки — словно разлетелись в стороны две большие птицы, стыдливо быстро чмокнула бритую щёку в место поближе к уху и слегка смущённо отстранилась.

Было дальнее, дальнее детство в прикосновении жёстких, бритых щёк и в запахе старого зелёного мундирного сукна — знакомый казарменный гатчинский запах, запах отца.

Боже мой, боже мой, в смятении думал он, неотрывно глядя сзади на бритую щёку старика, на красное ухо с пуком седых волос, на усыпанный перхотью пиджак и седой загривок над засаленным воротом рубашки, вот так оно всё и будет, так вот просыплется год за годом, быстренько, оглянуться не успеешь, да и не захочешь оглядываться — что там было у тебя в голове и какие возникали миражи, — ладно уж, чего теперь, сколько там осталось... уж как-нибудь, бочком, бочком... простите, что занимал место.

Было дальнее, дальнее детство в прикосновении жёстких, бритых щёк и в запахе старого зелёного мундирного сукна — знакомый казарменный гатчинский запах, запах отца.

Человек дёрнул давно не бритой щекой.

Лицо у него было мокрое от дождя, густые волосы слиплись, и от висков по бритым щекам стекали блестящие струйки.

На крепких бритых щеках остался ещё налёт тающего инея, жёлтые щегольские гетры до колен весело поскрипывали при каждом шаге.