— У меня был известный дед, родной брат моей бабки.

Однако не было у меня в детстве таких наставников в охоте, какие были у многих моих сверстников, однокашников по институту — отцов или дедов, старших братьев или дядьёв.

Мы бывали у него в определённые дни, потому что в другие дни к нему приходили женщины, с которыми его родня не встречалась, во всяком случае — не считала для себя возможным встречаться; что же касается деда, то он, как раз наоборот, был рад душой познакомить с моей бабушкой красивых вдов, которые, вернее всего, и замужем-то никогда не были, или графинь с громкими именами, которые, вне всякого сомнения, представляли собой всего лишь звучные псевдонимы, — и не только познакомить, но и преподнести им фамильные драгоценности, что уже не раз являлось причиной его ссоры с братом.

Для меня дед был всегда источником житейской мудрости, и, если в нашей семье надо было спросить у кого-то совета, и я, и мой брат, и мои родители шли за советом к деду.

В степи у него не было ни сестёр, ни братьев — он часто спрашивал у деда, а почему он один, в то время как у всех его друзей и сверстников были большие семьи, и число детей постоянно увеличивалось.

Я служил его отцу, был стражем его брата, а до него защитником их деда.

Брат без удивления проследил, как я ворошу вещи и достаю из ящика дедов пистолет.

Брат и сестра обменялись выразительными взглядами и выжидательно уставились на деда.