Увидел и, вовсе не будучи балованным ребёнком, так посмотрел на бабушку, что та купила чудо-книгу, «отдав за неё почти всю выручку», полученную за только что проданную питьевую соду (собиралась она купить детям молока).

Её губы шептали что-то, и на бледном лице с мягкими, почти детскими ещё чертами появилась гримаса нетерпеливого страдания, как у балованного ребёнка, испытывающего непривычное горе.

Её губы шептали что-то, и на бледном лице с мягкими, почти детскими ещё чертами появилась гримаса нетерпеливого страдания, как у балованного ребёнка, испытывающего непривычное горе.

Его раздражала именно эта весёлая лёгкость, гостеприимство, вечная игра-отношение к миру, естественное для балованного ребёнка.

Как балованному ребёнку, любимцу семьи, тирану и капризуле.

Капризный, хуже балованного ребёнка, всего хотел, но, получив желанное, брезгливо отворачивался.

Дело было в ином: его раздражала именно эта весёлая лёгкость, гостеприимство, вечная игра — отношение к миру, естественное для балованного ребёнка.

Его раздражала именно эта весёлая лёгкость, гостеприимство, вечная игра-отношение к миру, естественное для балованного ребёнка.