Стоны вырывались всё чаще и громче, всё её тело сделалось влажным и горячим, дыхание стало учащаться и... о, ужас, в глазах потемнело, и яростный взрыв во всём женском теле прокатился штормовой волной, унося за собой стыд и совесть, верность и хранение долгой тайны холодной женщины, никогда не ощущавшей ничего подобного в своей жизни.

Мама, подобно многим жёнам, так себя и вела, но, думаю, не потому, что отец от неё этого хотел, — просто так поступают холодные женщины, когда хотят казаться «хорошими жёнами».

При этом предпочитает холодных женщин, и когда всё-таки добивается от них результата, отмечает это для себя как честно заработанный приз, подкрепляющий самооценку.

— Если вы будете настаивать, я, конечно, сделаю попытку нас представить, — примирительно проговорил её спутник, и она кивнула с удивительной для такой холодной женщины мягкостью и в тоже время с каким-то нематериальным достоинством.

То — спокойная, сдержанная, холодная женщина первой фазы, падшая и обречённая, но даже в падении своём и обречённости почему-то остававшаяся неприступной и неуязвимой; то — другая, вторая, в яростном отречении от этой неуязвимости стремившаяся в чёрную бездну и в бездне вновь обретавшая физическую чистоту — ибо берегла её так долго, что теперь уже не могла потерять.

Мама — красивая, холодная женщина, при этом не уверенная в себе с патологически низкой самооценкой.

Он ушёл, а она осталась, красивая, непонятная, холодная женщина, такая близкая и такая чужая одновременно. И от этого хотелось выть или...

Нет ничего страшнее голодного мужчины! Разве только холодная женщина...