Когда эти новые защитники исключительного императорского права внушали слушателям, что долг подданного — покорно повиноваться, и долго разглагольствовали о бедах, которые неизбежно несёт свобода, двор слушал их с удовольствием, а народ — терпеливо.
Ему почему-то казалось, что из всех я самый терпеливый и внимательный слушатель, и он плёл мне свои небылицы, не подозревая, что на самом деле я всё пропускал мимо ушей и думал о своём.