— Допустимо принять хотя бы в качестве гипотезы, что в общем и целом англо-американское кино относится к франко-итальянскому, как хорошая проза относится к хорошей поэзии, и как в прозе каждый жест, каждое слово и каждый взгляд, несмотря на свою индивидуальную выразительность, имеют ещё и композиционное значение, и лишь потом и по мере участия в общем замысле разыгрывают собственное игровое пространство, так в поэзии дело обстоит как раз наоборот, и поэт обычно рассказывает о своём внутреннем мире, потому что кроме этого ему сказать нечего, — вот и французам как бы нечего рассказать зрителю по сути, а то, что они рассказывают, имеет целью эмоционально растрогать зрителя, — так что, в сущности, французские фильмы обращены либо к
юному зрителю, который ещё не знает жизни, либо к зрителю пожилому, который всё уже знает, а от кино ждёт кратковременного забвения от проблем жизни, либо — и это самый худший вариант — к зрителю поверхностному, сентиментальному или, наоборот, интеллектуальному, — и потому, как сказано, впечатление от лучших французских фильмов именно как от пережитых в юности стихов: они не идут дальше поверхностного потрясения.