Тогда скрипнули половицы,
пропела дверь, и в комнату, со свечою в руке, в халате, в ночных туфлях, вошёл — тот самый старик, который был изображён на портрете... Но не это было главное, — вслед за стариком, во плоти, опустив глаза, в подвенечном платье — шла та дева, образ которой навсегда мучил своею божественностью воображение художника.