— Каждое произнесённое мною слово переворачивало душу, и я словно разрывалась изнутри: одна моя половина кричала, чтобы я немедленно прекратила этот разговор и просто разрешила себе быть счастливой, — эта половина жаждала того, чего вторая половина сознательно лишала меня, убеждая раз и навсегда отказаться от этого кошмара.
Первая половина XIX столетия, справедливо и точно названная «золотым веком» русской поэзии, наверное, во многом стала таковой из-за преобладания любовной лирики, пристального внимания поэтов к тончайшим движениям души.
Греко-римский мир апостольского и послеапостольского мира мечтал о спасении души, расколов единство космоса, приняв одну его половину и отвергая другую.