На ней была потёртая шубейка с ремешком, худосочная вязаная шапочка — такие шапочки десятками протягивали приземистые,
плотные женщины, запрудившие подходы к рынку; этим женщинам, как и самоубийцам, возбраняется пребывание в ограде, отказано в упокоении за дощатыми столами, и тени их, твёрдые от мороза, бродят толпой вдоль голубого штакетника, держа на вытянутых руках стопки ворсистых блинов — малиновых, зелёных, канареечных, шевелящихся на ветру, а ранняя ноябрьская манка сыплется, сыплется, метёт и посвистывает, торопится укутать город к зиме.
