Совершаем переход в полной боевой выкладке: бежим в гору с носилками на плечах, а к носилкам наглухо привязан сухонький аргентинский еврей, наш «профессиональный раненый», из которого наш грузный бег вытрясает душу, но он уже смирился со своей участью и при слове «раненый» смиренно ложится на носилки; ползаем в сухом кустарнике, занимаясь маскировкой, привязывая к каскам, запихивая за ремни пучки травы, сухих веток, отчего все мы, почтенные отцы семейств, становимся похожими на
огородные чучела и помираем со смеху, глядя друг на друга.