День и ночь сидели они, плача, вокруг алтаря, и ни одна из них, какое бы высокое положение она ни занимала, не отходила прочь ни по каким делам и не посягала на это, ибо каждая надеялась выслужиться громким плачем и опечаленным видом, и даже (без сомнения многие) против своего чувства и желания, и эти выжатые слёзы не удивляли меня, так как если замечали, что одна из них плачет недостаточно громко или жалобно, то её тут же, не считаясь с положением, били приставленные для того женщины, так что её заставляли кричать от
настоящей боли.
