Сюда не доносился рёв публики; здесь не пестрели камзолы жокеев, не отдавался треск револьвера, пристреливавшего искалеченную лошадь, — не было всего того, чем тридцать лет наполнялась жизнь уходящего на покой жокея.
Всё больше и больше лес вновь наполнялся жизнью: где-то застучали дятлы по стволам деревьев, а вот мимо пропрыгал заяц, и из кустов вышел ёж, который увлеченно что-то искал.
Ночной лес стал наполняться звуками: свистом, стуком, хрустом, писком, воем, — вместо того, чтобы быть тихим, он наоборот зашевелился, просыпался и наполнялся жизнью... Ухнул и пролетел над головами путников филин, сверкнув огромными жёлтыми глазами, как фарами автомобиля.