Таня не звонит мне, и я отвечаю ей тем же, потому, во-первых, что последняя наша встреча была похожа — да простится мне это неудачное сравнение — на воздушный шарик, вместо увлекающего к небу
лёгкого газа наполненный водой, уродливо вытянувшей его и отяжелившей почти до опасности разрыва; во-вторых, существует между нами — одна из многих (как правило, вылепляющихся на восковом теле длительной связи) традиций — традиция «первого звонка»: днём она звонит мне первой (а перезваниваться у нас всегда было принято ежедневно — в наших отношениях это одно из правил хорошего тона, призванное к тому же, по предположению, поддерживать определённый накал чувств; хотя я, со своей стороны, неоднократно замечал, что чувства «накаляются» прямо пропорционально длительности разлуки и в этом до примитивности похожи на самый обыкновенный голод) ей легче застать меня на месте, чем мне её — в ординаторской с одним городским на всё отделение телефоном и неостановимой больничной суматохой.
