Помимо, впрочем, эспаньолки, вся обстановка комнаты говорила, что её обитатель — художник: около раскрытого окна виднелся угол мольберта, накрытого чем-то белым; у двери, в углу, стоял большой скелет; по стенам было прикреплено множество разнообразных гипсов и картин; даже
кисея, повешенная на окнах, спускалась вниз не как обыкновенно у всех людей, перетянутая в талии классическим бантом, а какими-то живыми, мягко волновавшимися складками, напоминавшими тихое падение снега густыми и белыми хлопьями или полёт белых голубей, когда они из далёкого поднебесья спешат как можно скорее колом упасть на родимую кровлю.