Нетрудно понять, каким образом действо пало это направление на публику; нельзя сказать, чтобы она ясно понимала всё то, о чём говорила журналистика, потому что последняя стояла во всяком случае несравненно выше первой; но если публика не могла основательно ознакомиться с частностями нового направления, за то вполне усвоила себе общий его характер; публика чувствовала, что готовится нечто новое, до тех пор невиданное и неслыханное, что печать усваивает себе тон самостоятельный, самоуверенный — и мало помалу начала бессознательно подчиняться этой силе,
имевшей основание в той реформе, которая со дня на день ожидала своего осуществления в жизни; это новое направление действительно имело в себе что-то деспотически-обаятельное для всякого; но это был деспотизм нравственной силы, которая глубоко действует только на людей свежих, неиспорченных, какими и была действительно молодая часть нашего читающего общества.