— Когда задний фон стекла совершенно тёмный и непроницаемый, мы видим в зеркале отражение своих самых чувственных и соответственно преходящих чёрточек: от разного рода прыщиков, волосинок и морщинок
до черт лица, которые по причине физиологической отчётливости тоже наиболее подвержены законам времени, — зато на полупрозрачном фоне, каковы обычно полутёмные стёкла, играющие роль зеркал, мы замечаем уже и свой рост, и манеру стоять и двигаться, и собственный профиль, и даже угадываем существенное выражение лица, то есть то физиогномически главное в нас, на чём выстраиваются черты нашего характера и наши человеческие отношения, а вот они-то уже почти ничем не отличаются от платоновских идей: нам упорно продолжает казаться, что если что-то в нас и способно пройти сквозь игольное ушко смерти, то это наши психические конфигурации, отделённые от наших же конкретных физических признаков, то есть наша образная сущность, — впрочем, в виде исключения, бывает и так, что человек, минуя фильтрацию несущественного в себе, как бы всей массой своего физического облика, включая и одежду и прочий аксессуар, не то что ломится в потустороннюю действительность — туда наскоком не проникнешь — но непонятным образом готов в неё в любой момент нечаянно провалиться, точно раствориться в волшебном зеркале.
