Геония. Трилогия. Часть вторая. Горы Янга (Елена Долгова)

Вертолеты уходили на юг по широкой дуге, внизу пестрели темно-красные, ярко-желтые и свинцово-серые крыши Порт-Калинуса. Белочка приникла к окну, наблюдая, впитывая, прощаясь…

Хиллориан ободряюще улыбнулся. Мюф расплющил нос о стекло, Иеремия закрыл глаза, кажется, он читал про себя молитву. Помощник летчика подмигнул товарищу, через плечо указал на старика и украдкой постучал себя по виску. Невыспавшийся Стриж равнодушно чистил ногти подобранной во дворе гладкой щепочкой.

Побережье внизу белело рваной лентой прибоя, машины то удалялись вглубь суши, то приближались к бесконечному пространству темно-синей воды.

Хиллориан склонился к Джу, стараясь перекричать шум.

– Через два часа будем на базе Лора. Там дозаправка.

– А?

– На Лора.

Джу подавилась – это место считалось секретным объектом, не доступным простым смертным.

Стриж слегка заинтересовался.

– Сколько будет промежуточных посадок?

– Одна. Только не надейтесь, что сумеете сбежать.

– У вас нет никакой логики. Хотел бы я сбежать – сбежал бы еще из Форт-Харай. Раз настолько не доверяете, какой холеры везете с собой?

Хиллориан засмеялся.

– Проблема в том, что других «нулевиков» под рукой нет. К тому же ваша дочь – ваша слабость, ситуация удобна для контроля.

– Как здорово – еще раз напомнить мне об этом…

Пока эти двое пререкались, Мюф притянул Белочку за руку, прошептал ей в самое ухо:

– У меня кое-что есть. Чип для кибера.

– У тебя же кибера нет.

– Дед мне не разрешает.

– А ты бы хотел?

– Да.

– Когда вернемся из путешествия, я покажу тебе настоящих киберов, разных. Одного могу подарить.

На румяной физиономии Мюфа отразилась сладкая мука искушаемого праведника.

– Не врешь?

– Нет. Чтобы я сдохла, если вру.

Мюф простодушно принял клятву – очень уж хотелось верить.

– Ладно. Может быть, ты и сносная девчонка, и тебе можно доверить один секрет…

Он хотел рассказать про свое недавнее открытие – люди в сером не одинаковы, и у таинственного, сердитого Хиллориана есть враги одного с ним цвета. Оформить открытие в слова не получилось – в запасе у Мюфа попросту не оказалось нужных слов. И он добавил на всякий случай:

– Потом.

Мюф тут уже отвлекся, достал перочинный нож, моток липкой ленты, палочку, пестрое перышко индюка и принялся мастерить самодельный дротик. Джу, подавив улыбку, лениво прикрыла ореховые глаза, и принялась подслушивать разговор полковника с иллирианским сардаром. Слова глушил шум, выражения лиц выдавали, пожалуй, нарастающий спор. Задействовать ментальный контроль она так и не решилась.

Иеремия в своем углу поднял голову и первый раз цепко и внимательно посмотрел на Белочку…

На базе Лора их ждали. Груз доверили охране, оставив в опустевшем брюхе вертолета. Джу отдохнула, справилась, с тошнотой перелета, в личном отсеке вымыла и высушила волосы. Ужин оказался неплох, жизнь перестала казаться беспросветной чередой неудач. Белочка залезла под одеяло, ментальным приказом включила лампу на стене и открыла единственное оказавшееся под рукою чтение – «Карманный справочник врача». Полузабытая наука напомнила Птеродактиля, а Птеродактиль – отца. Джулия прикинула, что сказал бы респектабельный доцент Симониан, увидев свою дочку в нынешних обстоятельствах и откровенно опасной компании – результат размышлений доставил ей злорадное удовольствие. Уже засыпая, она поняла, что переиграла отца, изжив детскую обиду.

Снов Белочка не помнила. Проснулась она среди ночи, с острым чувством тревоги и некоторое время лежала в темноте, прислушиваясь к шорохам. Кто-то осторожно скребся в дверь. Джу встала, бесшумно, босыми ногами прошла на цыпочках.

– Кто?

– Я.

Испуганный Мюф прерывисто шептал прямо в замочную скважину.

– Можно мне войти?

– Залетай.

Джу поправила пижаму и сердито распахнула дверь.

– Ты чего не спишь, конопатый?

– Я не конопатый, я веснушчатый.

– Иди спать.

– Не получается. Я хмуриков боюсь. Хмурики приходят из темноты.

– А дедушка? Ты ему рассказал?

– Я звал его – он не просыпается.

Джу осторожно прощупала трепещущий разум Мюфа. И отшатнулась – видение получалось жутковатое: серый комок бесформенного ничто наплывал, давил, лишая сил. Фалиан-младший схватил ее за край пижамной курточки, Белочка услышала как часто колотится маленькое сердце.

Опыт псионика подсказывал – за страшным образом нередко кроются банальные причины, а настоящие опасности лучше встречать лицом к лицу.

– Пошли, посмотрим.

– Я боюсь.

– Не бойся, мы потихоньку. Я – псионик и знаю, как обмануть хмуриков.

Убежденный крепкими аргументами Мюф слегка успокоился. Джулия сунула ноги в парусиновые ботинки и, держа за руку настороженного мальчишку, прикинула, куда могло выходить окно Фалианов. Получалось – на юг. Бегать в пижаме мимо охраны Белочке не хотелось, она прошла вдоль ровного ряда дверей к единственному окну. Со второго этажа приземистого корпуса открывался замечательный вид на вертолетную площадку. Часового на месте не оказалось. Около машины кто-то возился – густой сумрак мешал Джулии рассмотреть лицо. Белочка ослепительно улыбнулась, демонстрируя безмятежность.

– Это полковник забыл свою зубную щетку. Он ее достает из багажа.

Все еще испуганный Мюф слегка хрюкнул от смеха.

– У него зубы из пластика. Я сам видел.

Джу небольно дернула довольного сорванца за ухо.

– Не смей больше будить меня по пустякам. Приходи, если узнаешь важное.

– А кибер?

– Все будет. Мое слово – самое надежное. Мы с тобой как два героя против плохих парней. Понял?

Мюф принял понятную аналогию и успокоился. Белочка проводила мальчишку до его отсека, никем не замеченной вернулась к себе. Странность ситуации она осознала постепенно – после того, как в полной тишине неподалеку услышала четкий, резкий, немного приглушенный стук двери. Кто-то из участников экспедиции и впрямь только-только вернулся с ночной прогулки…

Утро выдалось ветреное и прохладное. Фиолетовая мгла укрыла южный горизонт. Команду спешно загрузили в вертолеты. Если ночной незнакомец и покопался в грузе, видимых следов вмешательства не осталось. Печати на собственных контейнерах Белочки казались нетронутыми. Мешки полковника, Дезета и Фалиана лежали аккуратно, на тех же местах. Таинственный «хмурик» как дым растаял с первыми лучами.

Мюф доделал свой дротик и теперь пристраивался метать его, выбрав вместо цели ботинок Стрижа. Дезет украдкой показал нахалу кулак. Фалиан-младший понял намек и перебрался под защиту Белочки. Иеремия казался до странности отрешенным. Полковник нервничал без видимых причин.

Машины взмыли вверх, подняв тучу мелкой пыли. Лора осталась на севере, степь, растеряв остатки редких рощиц, сменился засушливой равниной. Кочки полумертвых трав казались волдырями, оставленными на земле болезнью. Правее, в отдалении, мелькала бурая спина зверя, опрометью бегущего прочь от вертолетов. Хищные тени машин стлались по земле.

Стриж окликнул Хиллориана.

– Полковник, это оно?

Наблюдатель сухо кивнул, подтверждая. Равнину южнее Лора, почти до самых гор, первые колонисты превратили в поле войны. Зараженная радиацией земля до сих пор чуть светилась под покровом больных трав… Геония бедна на минералы, необходимые для ядерных технологий. Возможно, это обстоятельство спасло остаткам поселенцев жизнь – после того, они максимальным эффектом истратили привезенный запас.

…Помощник летчика встревожено обернулся, оторвавшись от приборов связи.

– Вас вызывает Лора, полковник.

Хиллориан вынул из поясной сумки личный уником, переключил его на прием «немого» текста – строчки, невидимые другим, побежали по миниатюрному экрану.

Стриж демонстративно («не нужны мне ваши тайны – устал») отвернулся. Наблюдатель еще раз перечитал сообщение, чувствуя, как сердце неровно колотится в ребра. Потом убрал устройство в сумку, сел поудобнее, вытянув ноги.

– Капитан, далеко еще до границы зараженной территории?

– Если с такой же скоростью – полчаса лету.

– Как только перевалим линию, высадите нас в безопасном месте.

– Есть.

Хиллориан обернулся к Белочке и Иеремии.

– Произошли изменения, господа. На связь вышла Лора – у них срочные новости. Нет смысла скрывать – граница аномальной зоны, судя по последним измерениям, сместилась. Придется нам высадиться на пустошах – иначе вертолеты эскорта попадут прямиком в радиус пси-воздействия.

– Во сколько лишних километров пешком нам это обойдется, колонель?

– Не менее сотни, Алекс.

Стриж тихо присвистнул.

– С этим составом команды…

– Заткнитесь. Я уже сказал вам – другого состава не будет. Что там с замерами радиации, Уил?

Летчик бросил взгляд на индикатор.

– Падает, но очень медленно. Пока нас неплохо экранирует обшивка машины, но я не хотел бы оказаться за бортом.

– Как скоро войдем в пси-зону?

– По грубым оценкам – через пятнадцать минут.

– Командуй возвращение всем машинам эскорта. Дальше полетим одни.

Иеремия освободился от крепления безопасности и попытался встать. Белочка заметила, что губы старика беззвучно шевелятся. Немые слова сами сложились в древний, как эта равнина, текст:

Не бойся змеи, скользящей во мраке,

Не бойся печали под солнцем,

Не бойся ужаса, идущего среди звезд.

– Десять минут до входа в зону…

– Радиация?

– Дважды перекрывает предел.

– Тяни, сколько сможешь, капитан.

Летчик вымученно улыбнулся. Лоб с ранними залысинами блестел от пота под короной устройства связи.

– Даже лучший из лучших не сможет вести такую машину в Аномалии.

– Как только поймешь, что это предел, сажай борт.

– Даже на радиоактивное пятно?

– Да.

Неестественно спокойный Стриж обернулся к девушке.

– Советую вам держаться как следует. Посадка обещает быть жесткой. получиться

Мюф присмирел. Веснушки на носу мальчишки поблекли. Белочка заодно затянула потуже и его крепление. Иеремия читал нараспев:

Не бойся чудовищ, порожденный жарой

Не бойся стрел, пронзающих незримо…

Полковник оглянулся через плечо – его лицо пошло красными пятнами.

– Молчать. Да займите же кресло, Фалиан! И закрепитесь, холера вас забери – Мировой Разум не помогает тем, кто сам себе не помогает! Дезет, не сидите истуканом – покажите им, как надо.

Летчик пробормотал, не оборачиваясь, голос его внезапно охрип:

– Пять минут до входа в зону… Радиация – полтора.

– Сбрось скорость. Садимся. Держись пониже, Уил. Еще ниже…

– Мы изжаримся до костей.

– Спокойно, нас экранирует корпус.

Белочка даже сквозь пси-барьер ощущала, как в разуме пилота мечется ужас.

Она чуть-чуть ослабила этот барьер и добавила легкий ментальный толчок к словесным убеждениям Хиллориана. Вертолет опустился – мелькание приблизившихся кустов слилось в единую пеструю сумятицу.

– Три минуты до входа в зону… Две…

Белочка опустила лицо к коленям, прикрыла затылок сцепленными руками.

Границу пси-Аномалии она почувствовала как прыжок в кипящий хаос – под сводом черепа взорвалась какофония звуков, рассыпался цветными искрами фейерверк холодного огня. Под напором образов, звуков и красок пси-барьер прогнулся, истончаясь, как стенка мыльного пузыря. Джу напрягла силы, удерживая защиту. Писк, вой и шепот тут же ослабли, превратившись в едва заметное, на грани слышимого, жужжание. Реальность обрела свои права.

Хаос замолчал.

Полуоглохшая Белочка поняла – обычные звуки тоже почти исчезли. Остановившиеся винты молчали. В ту же секунду винтокрылая машина беспомощно рухнула вниз. Джу еще успела услышать как пронзительно, по-заячьи, заверещал Мюф…

– Да очнитесь же, колонель… Колонель!

Хиллориан охнул, держась за поясницу. Вместо серой крыши кабины над ним нависало зеленовато-голубое, в легкой перистой дымке небо. На фоне холодноватого марева возник силуэт Стрижа. Иллирианец щурился как от головной боли, левую щеку перечеркнула кровоточащая царапина.

– Подъем, полковник!

Хиллориан вставал медленно, впервые ощущая, что сорок три – не самый лучший возраст для полевых акций.

– Что с другими?

– Один труп. Прочее – увидите сами.

Машина раскололась, но не взорвалась, ее остов примял жесткую траву и ползучие плети мутировавшего кустарника. Неряшливо грудой лежали выпавшие из отсека вещи. Рядом сквозь потрепанный брезент проступал контур тела. Хиллориан откинул край. Пустой взгляд Уила упирался в зенит. Ко лбу прилипла травинка.

– Вы даже не закрыли ему глаза.

– Некогда было.

Полковник с трудом сдержал желание ударить Стрижа. Желание было несправедливым – Дезет сделал все, что мог, глупо требовать от иллирианца сентиментальности по отношению к мертвому каленусийскому офицеру. Прощай, старый друг – беззвучно пробормотал Хиллориан и осторожно опустил покрывало на холодное лицо Уила.

– Что с радиацией?

– Измерял. Как раз на пределе допустимого. Если мы за день уйдем с пятна, я скажу – легко отделались. Думаю, успеем. И еще – смотрите – на юге видны горы.

– Что с людьми? Раздайте им дозиметры.

– Уже. Возьмите, кстати, свой.

Полковник сунул коробочку во внутренний карман, огляделся, борясь с волною накатившей тошноты. Пахло разлитым топливом.

– Странно, что мы не взлетели на воздух.

– Пси-зона не любит взрывы.

– Она что – физические законы отменяет?

– Не знаю. Уникомы здесь не работают – уже проверено.

Бледная до синевы Джулия подошла неслышно. Мальчишка, конопатый, внук Фалиана, хромал рядом. Иеремия сидел на корточках, придерживая за плечи выжившего помощника Уила. Лейтенанта (имя ускользнуло из памяти Хиллориана) мучительно рвало.

– Вы врач, Симониан, или только часть груза? Помогите раненым.

Вертолетчик глухо отозвался.

– Я в порядке, полковник, это минутное…

Джу неуверенно пошла в сторону сваленных вещей – за своим оборудованием. Стриж покачал головой.

– Бросьте беситься, колонель, парень переблевался не от сотрясения, а от страха. Аномалия обостряет деструктивные эмоции.

Полковник мысленно согласился. Придавленные случившимся люди собрались вокруг наблюдателя.

– Симониан – дозу стимулятора каждому. Лейтенант, прикройте тело обломками кабины. Вещи на себя, уходим. Если присутствующим дорого собственное будущее, к вечеру мы должны уйти с «пятна».

Белочка возилась возле багажа. Стриж зашуршал картой.

– Куда двинем?

– Юго-юго запад. Сейчас Аномалия слишком «распухла». Такого не было никогда. Обычно там чистая территория и горноспасательный пост. Оставим у спасателей лейтенанта, попробуем наладить связь…

– На два слова в сторону, колонель.

Хиллориан перешагнул через лужу топлива. Стриж выглядел чуть менее уверенным, чем обычно.

– Вы в курсе, отчего погиб капитан? На нем ни царапинки.

– Может быть, внутреннее кровоизлияние. Нам сейчас не до вскрытия.

Дезет с сомнением покачал головой.

– Сдается мне, это шутки Аномалии. Информация бы пригодилась.

– Я не отдам приказа пятьдесят километров тащить мертвое тело по жаре.

– Понял, не стану спорить, но я бы на вашем месте готовился к неожиданностям.

– Вы не на моем месте, Стриж.

Полковник опять с трудом удержал приступ неестественного озлобления.

– Симониан, где вы? Готовьте стимуляторы для группы.

Вернувшаяся Белочка смотрела широко распахнутыми, остановившимися ореховыми глазами.

– Стимуляторов нет.

– Как нет? Контейнеры разбились?

– Целы. Пломбы срезаны. Кто-то забрал оттуда ампулы.

– Что?!.. Когда он успел?!..

…Кучка людей под белесым небом, у разбитого остова машины. Зной. Страх. Сухая трава. Неизвестность…

Белочка поправила широкую лямку рюкзака, смахнула с бровей непослушную каштановую прядь. Экспедиция второй день уходила на юго-восток. Крайнее напряжение сил уже отзывалось звоном в ушах, мелкой дрожью в пальцах, ватной слабостью в коленях. Джу с тоской подумала о пропавших стимуляторах, но тут же отогнала предательскую мысль. Во-первых, что упало, то пропало, и сожалениями делу не поможешь. Во-вторых, неизвестно, чем мог обернуться прием стимуляторов в Аномалии.

Обстоятельства исчезновения ампул интересовали ее в основном с другой точки зрения – таинственный «хмурик» Мюфа стремительно обретал злую волю, но все еще сохранял инкогнито.

– Привал.

Белочка сбросила мешок и села, о все еще слегка радиоактивной почве она старалась не думать. Полковник выглядел изможденным, его приступ ярости прошел бесследно. Вчера Хиллориан едва не устроил заведомо бесполезный повальный обыск на предмет пропавших ампул – в безрассудном гневе наблюдателя проглядывало что-то неестественное. Белочка хладным умом отметила этот факт. В принципе, выбор подозреваемых у нее не велик – ищи, кому выгодно.

Номер первый – конечно, иллирианец. У Дезета природный пси-ноль. Аномалии он не по зубам, что и показал вчера во все красе – пожалуй, лишь бывший сардар сохранил самообладание. Если иллирианец вздумает удрать и вместо гор Янга отправится, скажем, к восточной границе, без стимуляторов с ним не справится даже полковник. Версия показалась Белочке неплохой, но в нее не укладывался важный факт – в момент аварии Дезет не сбежал и сделал все, что мог, для спасения экспедиции.

Подозреваемый номер два – Иеремия. Упрямый сектант не нравился Джулии. Он мог вытащить грешные ампулы и попросту метнуть их в мусорный бачок…

..Эта версия тоже имела недостаток. Стимуляторы исчезли еще на базе Лора. Печати на контейнерах не сломали, а аккуратно и незаметно надрезали бритвой. Мюф, который первым заметил ночного визитера на вертолетной площадке, в эту же самую минуту видел Иеримию спящим.

Неужели – сам полковник?

Но – зачем?

Меж острых лопаточек Джу забегали мурашки. Что она знает о Хиллориане? Ничего. Она поневоле доверила собственную жизнь черному, литому силуэту из видения. Впрочем, в настойчивое желание полковника загубить собственный проект верилось все-таки с трудом. Понурившаяся Белочка устало отметила, что зашла в тупик. В конце концов, несколько ампул с допингом – не такая уж ценность. Это только маленький сигнал, короткий звоночек судьбы – будь осторожной, будь очень осторожной, Джу…

Красно-белый, полосатый домик спасателей походил на игрушку и выделялся на фоне бурой пустоши. Громада гор приблизилась. Игольчатый пик сиял уменьшившимся за лето ледником. Шестеро людей – четверо мужчин, девушка и ребенок остановились, разглядывая долгожданную цель.

– Вы думаете, нас там ждут, колонель?

– Вот уж сомневаюсь, Стриж.

– Тихо здесь.

– Я бы так не сказал – вы не слышите отдаленного, низкого гула, писка на грани слышимости, вам не кажется, что каждый шаг отдается эхом?

– Нет. Вы же знаете – я глух, как удав, к пси-аномалиям.

– Счастливчик.

– Хотите полностью поменяться со мной местами?

– Нет.

Оба они принужденно засмеялись. Голоса бессильно гасли на открытом пространстве.

– Проверьте дом, лейтенант, – приказал Хиллориан. – Если спасатели на месте, объясните наш визит.

Прежде чем идти к дому, вертолетчик вытащил пистолет и снял его с предохранителя. Повисла неловкая пауза. Переменчивый ветер раскачивал резной флюгер над плоской крышей.

– Он выходит… Что там, Дирк?

– Живых – нет. Есть… о, Господи…

Лейтенант согнулся в приступе рвоты. Хиллориан поморщился.

– Возьмите себя в руки, что за слабость. Вы что – никогда не видели трупов? Возьмите, второй пистолет, Дезет. Пошли…

За скрипучей дверью низко гудела стая мелкого гнуса. Стриж тихо присвистнул, отстранился от липкого, покрытого бурым потеками косяка. Коричневые засохшие капли густо пятнали пол. Низкий стол оказался завален тарелками – остатки обеда давно засохли. Коренастый человек сидел, уронив голову на крышу стола. Из-под щеки и лба на скатерть в цветочках натекла уже запекшаяся лужа.

– Выстрел в лицо. Радикальная работа.

– Заткнитесь. Не стройте из себя циника. Это амок. Сюда пришелся главный удар Аномалии.

Они, разделившись, методично обыскали дом. Убийца коренастого не ушел далеко. Тело (вернее, то, что от него осталось) обнаружилось в кладовой, рядом с колодой для рубки мяса. На поясе отделенного от головы тела болталась пустая кобура. Разряженный пистолет валялся рядом.

Стриж отвернулся. В доме пахло лишь тленом. За окном – снова, как в Ахара – надсадно звенели цикады.

– Сколько их здесь было, колонель?

– Четверо. В том числе жена их шефа. Она в спальне. Не ходите туда, Дезет. Она мертва, этим все сказано.

– Где четвертый?

– Думаю, бегает неподалеку.

Стриж чуть приподнял пистолет.

– Как вы смотрите на то, чтобы найти его, колонель?

– А ведь придется. Не ночевать же, имея маньяка под боком.

…Четвертый отыскался быстро. Неправдоподобно вытянутое тело качалось на заднем дворике, в петле. Самоубийца привязал веревку к стойке насоса возле артезианской скважины. Низко висящие ноги трупа уже обглодали зверьки. Отмывать дом ради ночевки не имело смысла. Спасть устроились, разбив палатку на пустоши. Иеремия (поддержанный на этот раз Белочкой) настоял – и на заднем дворе, в мягкой влажной почве, вырыли неглубокую яму. Туда опустили тела – жертвы и убийцы легли рядом. Перед тем, как забросать яму землей, Стриж прикрыл изуродованную голову женщины найденным в доме полотенцем. Ночью прошел дождь. К утру смыло все следы.

Игольчатый пик пронзал небо. Громада гор заслонила южный горизонт. Стало меньше травы, больше валунов. Узкая полоска земли, зажатая между зараженной территорией и пси-аномалией, изобиловала странноватой, причудливой жизнью. На третий день похода Белочка нашла змею с двумя головами. Бледно-розовое, глянцевое тело гада извивалось на песчаной проплешине. Потревоженная рептилия билась, зарываясь в песок. Лейтенант Дирк разрядил обойму, тщетно пытаясь пристрелить мутанта – пули чиркали и чиркали по камням, поднимали фонтанчики песка. Хиллориан в очередной раз рявкнул на вертолетчика, но тот, похоже, даже толком не расслышал разноса.

Джу с ужасом и жалостью смотрела на Дирка – Аномалия медленно выпивала из лейтенанта ту неуловимую, тонкую субстанцию, которую древние называли душой. Белочка легко вошла в ослабевший разум вертолетчика. Он походил на пыльную пустую комнату, в которой по углам колышется рваная паутина, на растрескавшемся полу, обязательно чуть левее центра, лежит забытая, раздавленная каблуком, пачка дешевых сигарет. Джу отчаявшись, пошла к Хиллориану. Полковник внимательно выслушал ее и сухо поблагодарил.

– Спасибо, Симониан. Я ценю вашу тщательность. Нам сейчас некуда деть лейтенанта Дирка. Помочь ему нельзя, поэтому оставим все как есть.

Белочка отошла – логика Хиллориана выглядела безупречной. Дирк тихо чах, зато Мюф оказался источником утешения – мальчишка схватывал ситуацию на лету, тенью следуя за полковником и Стрижом. Странная полудружба-полувражда сардара и наблюдателя очень занимала Белочку. Оба они не обращали на Фалиана-младшего никакого внимания, а он постоянно крутился рядом. Ночью, в пыльной темноте палатки Мюф выныривал из спального мешка, прижимался конопатым носом к уху Джу и шептал, шептал захлебываясь – о том, что полковник насовсем отдал Алексу второй пистолет, что дедушка молится Разуму и один раз плакал, а Дирк пытался открыть вновь опечатанный «ящик с таблетками». Последнее поразило Белочку – вертолетчик никак не мог оказаться «хмуриком». Скорее всего, Дирка влек к лекарствам инстинкт погибающего животного.

Иногда, самой глухой ночью, мучительно обволакивая, возвращался кипящий Хаос. Насмешливо свистели помехи, вкрадчиво шептали холодные звезды, грозно ревел прибой. Жадные серые нити Хаоса ненадолго оплетали сознание и тут же распадались невесомой пылью – Белочка научилась их побеждать.

Они достигли предгорий на шестой, если считать от вылета из Порт-Калинуса, день. Трава здесь стала гуще, стеной стоял остролистый кустарник, местами били ключи. Идти стало труднее – тропу отыскать не удалось, низкорослый Мюф уставал, путаясь в зарослях. Зато Фалиан ожил, как будто на каменистой равнине осталось нечто, что угнетало старого луддита.

Хиллориан попробовал оживить уником, но не ловились даже помехи. Иеремия, преодолев идейное отвращение, после долгих уговоров, попытался ментально «подлечить» мертвый прибор. Эксперимент не принес успеха – гнет Аномалии глушил попытки псионика. Причудливые галлюцинации мучили всех – на них не жаловались разве что ребенок и Стриж. Но не были ли ли видения Стрижа попросту более тонкими, неотличимыми от реальности? Дезет все чаще представлял себе зажравшуюся, растекшуюся по Вселенной, грезящую иллюзорными снами Аномалию…

Конец размышлениям об иллюзорности бытия положили самые банальные события. Однажды на привале иллирианец, который нес брезентовое ведро с водой, запнулся о корень падуба. Ледяной поток обрушился на задремавшего Фалиана. Промокший луддит встал, двумя руками отряхивая капли со лба и коротко стриженной седой бороды.

– Смотри, куда ступаешь, парень.

– Извините. Клянусь, это случайность.

Стриж отставил в сторону пустое, мгновенно сморщившееся ведро и потянул через голову мокрую насквозь рубашку. Возня с одеждой отвлекла его внимание всего-то на пару секунд. В тот момент, когда залитая рубашка полетела на траву, иллирианец получил полновесный удар, нацеленный в скулу. Фактор неожиданности оказался решающим – Дезет потерял равновесие и очутился на земле. Над ним возвышался взбешенный, Иеремия. Палец фермера твердо показывал в сторону плеча Дезета – прямо на крылатую номерную татуировку SRDR.

– Ты из иллирианских сардаров.

Дезет сел на корточки, в ушах немного звенело.

– Допустим, я им был. И что?

– За тобой должок, парень. – Иеремия Фалиан хладнокровно извлек из-за пояса хорошо заточенный нож. – Такие, как ты, хорошо поработали в Ахара – излучателями и тесаками. Вставай.

– Забери меня холера, я не буду драться с престарелым психопатом.

– А я тебе отрежу уши, сукин сын, как это делали ваши люди с нашими братьями.

Дезет мягко вскочил, понимая – от проповедника и в самом деле можно дождаться удара ножом. Иеремия в этот момент смахивал на поджарого, сивого от старости медведя, вскинувшегося на дыбы. Он держал нож не по-крестьянски, обратным хватом, а прямым – почти как бандит с окраины Порт-Калинуса. Великолепной заточки лезвие писало в воздухе восьмерки.

Через миг нож прошел всего в двух сантиметрах от груди увернувшегося Стрижа.

– Да уймись же ты, старый склеротик.

Фалиан ответил серией выпадов, намереваясь загнать противника в колючие заросли. Самый кончик ножа чуть задел предплечье иллирианца.

– Еще одно движение, Фалиан, и я вас ударю. А если ударю, то убью.

Иеремия, набычив загорелую шею, ринулся в атаку. Стриж перехватил вооруженную руку и дернул ее на себя, вынуждая увлеченного инерцией противника врезаться в куст. Фалиан крякнул, сдергивая собственную одежду с твердых, как рог, колючек, и, не обращая внимания на царапины, развернулся для броска. Поздно. Удар ногой чуть пониже уха привел проповедника с состояние полной отрешенности.

– Стоять!

Стриж обернулся. Оказалось, что худое лицо Хиллориана может не только краснеть от жары. Полковник держал наготове пистолет и был бледен нездоровой зеленоватой бледностью, только на лбу выступили красные пятна, похожие на укусы москитов. Хиллориан слегка заикался, раньше Дезет на замечал за наблюдателем такого дефекта речи.

– Дерьмо иллирианское. Ты что. Наделал.

– Да ладно, колонель. Дед через минуту очнется. Он попытался меня прикончить. Это самооборона.

– Вы «нулевик» или пустое место? – спросил Хиллориан, чуть отдышавшись. – Если пустое место, я вас пристрелю, во избежание рецидивов. Здесь, в Аномалии, вы единственный полностью нормальны. Так, холера вас побери, не обостряйте.

Стриж нагнулся, подобрал брошенное ведро.

– Вы сами набрали психологически несовместимую команду.

– В Аномалии любая команда мало совместима.

Иеремия зашевелился, медленно приходя в себя. Хиллориан выждал, пока старик обретет ясность сознания.

– Вынужден предупредить вас, Фалиан. До конца экспедиции – никаких драк, никаких претензий друг и другу. Это мое последнее слово.

Проповедник подобрал нож, спрятал его в ножны, встал, держась с удивительным для побитой стороны достоинством.

– Я понимаю ваш гнев, полковник, но семью моего брата убили иллирианцы.

– Соболезную, тем не менее, прошу воздержаться от поединков с Дезетом. Прошу – это вежливая формулировка. Вообще-то, это приказ. Вы поняли?

– Да.

– Будете противиться моим приказам?

– Нет.

– Хотите добавить еще что-нибудь?

Иеремия перевел на Стрижа взгляд бирюзово-прозрачных глаз.

– Я не подниму на тебя ни ножа, ни кулака, сукин ты сын. Наш полковник против драк. Однако, это, думаю, он не сочтет за драку.

И каленусийский фермер плюнул иллирианскому сардару прямо в лицо.

Стриж отшатнулся – плевок шлепнулся ему на плечо.

– Дезет, не сметь! – заорал Хиллориан. – Не трогайте кобуру, вы забыли, кого оставили в Порт-Калинусе? Я не блефую. Я сейчас вас убью. Опустите руку. Вот так. А вы, Фалиан – на десять шагов в сторону… С этого дня – никаких контактов друг с другом. Зачинщика расстреляю без душеспасительных бесед.

Стриж оборвал с куста пучок листьев, вытер плечо, в висках звенела пустота. Сбежать от реальности – желание без надежды. Иеремия спокойно кивнул и пошел к ручью, подобрав оброненное иллирианцем ведро.

– Что вы сказали, Симониан? Продукты кончаются?

Белочка кивнула. Потускневшие, выгоревшие на солнце волосы свисали на лоб неровными прядями. Лесистые горы почти остались позади, найденная наконец-то тропа вывела к невысокому перевалу. Впереди высился покрытый разнотравьем хребет.

– Объясните еще раз – почему досрочно кончились продукты?

– Из-за лейтенанта Дирка нас шестеро вместо пяти. Мы прошли лишние километры, потратили много времени.

– Идеи, как выправить положение, есть?

– Может… попытаться ловить зверей?

Хиллориан фыркнул.

– Скажите мне как врач – можно есть обитающих в Аномалии животных?

– Немедленно не отравимся. Что будет потом – не знаю.

Хиллориан качнул головой, ковырнул камешки тупым носком ботинка.

– Годится. У вас есть охотничьи навыки?

Джу сморщила носик. В Университете Параду высоко котировалось вегетарианство. Правда тех, кто стойко выдерживал эту систему на практике, было раз-два и обчелся.

– Навыков никаких.

– Заодно приобретете.

Хиллориан окинул взглядом сжатый кольцом гор горизонт. Высоко в небе описывала круги хищная птица. Небесный ловец внезапно сложил крылья и камнем упал вниз.

– Кто-то что-то здесь уже ловит. Значит, можем поймать и мы.

Идея воодушевила полковника. Быть может, сказалось случайное колебание пси-шторма, но лейтенант Дирк тоже немного ожил, пожелав быть полезным. С некоторых пор холодно-корректный Дезет пожал плечами и согласился. Фалиан, подчеркнуто обходивший иллирианца, предложил свои навыки браконьера. Мюф пришел в восторг от развлечения. Джу одобрила план, втайне мечтая об одном – немного отсрочить день, когда перед нею распахнется бездонная терракотовая воронка Аномалии.

Охота задержала их на два дня.

Густая белоснежная шерсть мертвой козы блестела на солнце. Остановившиеся косые глаза смотрели с укоризной. Шкуру сдирала Джу – неумело, тщательно, мучаясь тошнотой и жалостью. Тушу рассекли тушу походным топориком, в отобранные части Белочка шприцем ввела консервант. Такой припас быстро ссыхался и сильно проигрывал с точки зрения вкусовых достоинств, зато не грозил экспедиции тотальным отравлением.

В сумерках остаток козы трещал, истекая соком на вертеле. Запасливый Мюф припрятал в сумку отделенные от черепа рожки. Иллирианец подошел бесшумно – так ходят гигантские кошки.

– Добрый вечер, леди.

Джу в ответ лишь неопределенно вздернула подбородок.

– Что вы можете сказать об этом?

Дезет раскрыл ладонь и показал неправильной формы призму величиной с орех. Сбоку имелся неправильный выступ с острием. На металлическом жале остался кусочек роговой ткани.

– Откуда эта заноза?

– Вообще-то, с козьего копыта. Странная штука. Вы ничего не чувствуете?

Джу сжала призму и прислушалась к себе – далекий шорох прибоя чуть усилился. На самом краю сознания как бы пробегали мелкие колючие искорки.

– Нет, ничего.

Иллирианец, похоже, был разочарован. Он убрал находку в нагрудный карман.

– Почему полковник зовет вас «Стриж»?

– Это мое второе имя. Псевдоним.

– Вы очень правильно говорите по-каленусийски.

– Стараюсь.

Белочка сорвала длинную травинку и пожевала белый сладкий кончик. Неплохо бы попыталась осторожно прозондировать настроение иллирианца – наблюдение могло оказаться полезным.

– Как вы оцениваете перспективы? Успех или неуспех. Я работаю с Департаментом по контракту и хотела бы через месяц вернуться домой.

Стриж с минуту помолчал, потом сказал с отчетливо заметной злостью.

– Вы зря впутались в это дело. Пока что держитесь отлично, стойко. Но, поверьте, аномальная зона – скверное место. Ради чего вы переносите испытания? Из-за денег?

Осторожная проверка провалилась с треском. Интонации Стрижа напомнили ей прошлое – манеру доктора, который советовал бросить индустрию развлечений.

Стриж ждал ответа. Белочка выпалила с искренним отвращением.

– Для меня главное испытание – работать вместе с вами. Я все время помню, кто вы.

– И кто?

– Тот самый самый человек, про которого писали в новостях. Вы приказывали жечь дома, убивать самых беззащитных, ваши солдаты насиловали девушек на восточной границе.

Стриж внезапно захохотал. Белочка с яростью выплюнула разжеванную травинку.

– Я допускаю, что новости приврали. Но эту девушку в Ахара убили вы. А до этого на ее глазах по одному расстреливали ее друзей.

Стриж замолчал и поворошил палочкой огонь.

– Хотите страшную историю на ночь? Ну так вот. Пограничные конфликты в Ахара случались и раньше – началось все сотни лет назад. Каленусийцы там традиционно убивали иллирианцев, а иллирианцы – каленусийцев. В таких специфических местах беззащитные не живут, так каждый фермер при надобности – солдат. Девушку никто не насиловал – это была обычная солдатская шлюшка, впрочем, добрая и почти бескорыстная. Когда моих солдат отравили, я приказал ее расстрелять, иначе пришлось бы ликвидировать полдеревни.

– А что, вообще никого не трогать вы не могли?

– Не мог, потому что прощать диверсантов – непозволительная слабость.

– И что потом?

– Через два года я сам попался при похожих обстоятельствах. Мне пригрозили расстрелом гражданских иллирианцев, в частности, моей малолетней дочери. Возможно, будь я «нормален», меня бы допросили на наркотиках и безболезненно вывели в расход, но я «нулевик» и на наркотики неподатлив, в таких случаях остается лишь физическое воздействие.

– Не клевещите на свободную Каленусию. Этого не может быть.

– А вы думали, подобное практикуют только спецслужбы Иллиры? Ну-ну. Ладно. Из уважению к вашему неведению я опускаю подробности. После того, как со мною закончили, весь мир мне опротивел. И все же, с каленусийской точки зрения это была не полная месть, и меня потащили в суд. Мой адвокат, старательный парень, решил сделать карьеру, отбив у прокурора гарантированного висельника. В трибунале он со своей защитой провалился, но продолжал стараться и заставлял меня изображать раскаяние перед вашим Сенатом. Сенаторы слушали запись и читали бумаги, они не видели, во что меня к тому времени превратили. Возможно, они приняли все за чистую монету и решили быть гуманными… Продолжать?

Джу судорожно кивнула.

– Я получил помилование, спас свою жизнь и госпиталь каторжной тюрьмы показался мне раем. Увы, мое официальное раскаяние было враньем. Лишь через два года до меня дошло, что не следовало пачкаться, расстреливая шлюху. Нужно было передать это дело преторианцам императора, правда, они бы сделали то же самое.

– Фу! Вы хоть поняли, что сейчас сказали?

– Ну, извините. Вообще-то мне действительно жаль эту несчастную. Теперь вы хорошо видите, какой я негодяй. Держитесь-ка от меня подальше.

Стриж встал и пошел в темноту.

– Эй, постойте, Алекс!

– Что?

– Расскажите, как вас заставили отправиться в экспедицию.

Ночь принесла ответ.

– Без комментариев.

Двенадцатый день оказался роковым. Плотный молочный туман ущелья скрыл вершины скалистого хребта на юге. Влажные слои дымки стлались во впадинах меж камней, опутывали людей, гасили звуки.

Сырость охладила лоб лейтенанта Дирка, и ясность сознания на время вернулась к нему. Дирк шел, загребая ногами шуршащий гравий и пытаясь не отставать, впереди мелькала спина Фалиана в черной куртке. Внезапно под сапог попало нечто мягкое, зверек с короткой, палевой шерстью распластался на земле. Умирающее животное что было сил вцепилось в парусиновый сапог вертолетчика. Дирк добил зверька пинком, кончиком ножа раскрыл ему пасть – желтые у основания клыки оказались острыми как иглы. Животное резко, отвратительно пахло. Дирк отбросил дряблое тельце и зашагал вслед за удалявшимся Иеремией.

Экспедиция остановились на дневку возле двух стоячих камней. Один, двухметровый «менгир» вздымался к небу, плоская каменная плита привалилась сбоку, образовав нечто вроде укрытия. Эта конструкция, созданная по воле природы, оказалась надежной, и Белочка залезла под каменную крышу, исхлестанную сверху дождем. Мюф возился неподалеку, играя с козьими рогами. Он и заметил зверька первым.

– Джу! Иди сюда.

Белочка нехотя вылезла из укрытия. Неизвестное существо сновало среди камней, и укус животного, тем более в Аномалии, может обернуться нешуточной проблемой.

– Оставь его, брось.

Мюф растеряно попятился.

– Джу, их много…

Крошево камня вскипело палевыми спинками. Белочку передернуло от отвращения – поток прикрытой рыжеватой шерстью плоти напоминал копошащихся крыс. Но это были не крысы – длинные, тонкие тела могли, скорее, принадлежать куницам.

– Господин Хиллориан!

Полковник стерпел «гражданское» обращение Джу.

– Я вижу. Всем в сторону.

– Куда, холера вас побери? – вмешался Стриж. – Они тут со всех сторон.

Раздался пронзительный визг ушибленного ногой зверька. Растеряно ойкнул Мюф.

– Мы в каменной кишке, колонель. Тут особо не развернешься.

– Эй! Дезет, Дирк – не стрелять! Это пустая трата патронов.

– Пакость кусается, – сказал Дирк, который, не слушая полковника, уже вытаскивал пистолет.

– Верните ствол в кобуру. Надо просто отойти в сторону.

Ручеек рыжих тел прибывал. Зверьки шли вдоль ущелья, с юга на север, как будто торопились то ли догнать неведомого врага, то ли избежать смертельно опасной угрозы.

– Влезаем на камень. Вещи пока оставьте.

Люди переговаривались, сгрудившись на каменной плите в полутора метрах от земли.

– Вы когда-нибудь видели нечто подобное?

– Нет. Они удивительно чужды этому месту. Может, мутация?

– Твари из преисподней, – коротко бросил Иеремия.

– Долго нам так стоять? Камень мокрый и скользкий, уже темнеет.

Хиллориан медлил. Джу поразило выражение неуверенности на лице полковника.

– Алекс, вы сможете влезть на тот крутой склон?

– Попробую.

– Надо не пробовать, а лезть. Окажетесь наверху – сразу спускайте веревку. Остальные пойдут за вами.

Дезет отошел на несколько шагов и тут же наполовину исчез в молочной белизне тумана.

– Возьмите вещи, понадобятся фонари.

Фонарики крепились на лоб – Белочка прицепила тусклую лампочку и тут же выключила ее. Хиллориан кивнул.

– Экономьте заряд. Кто знает, как эти шутки станут работать в Аномалии.

Фонари, однако, работали исправно.

– Эй! Я наверху! – туман искажал восприятие, голос Алекса, казалось, шел отовсюду.

К счастью, конец веревки свисал со скалы всего в нескольких шагах от «менгира». Зверьки, уже прозванные Мюфом «хмуриками», попадая под ноги, визгливо огрызались. Изыскано бранился укушенный все-таки полковник. Люди поднимались по очереди, Мюфа просто втащили в «люльке» на веревке. Мрачный Стриж встретил команду наверху.

– Эй, колонель, скалолазание не входило в программу. Мы договаривались насчет хорошей тропы. Чем скорее мы вернемся вниз, тем лучше – у ваших людей нет навыков.

– Такие навыки есть у всех – в зачаточном состоянии.

– У того, кто сорвется, они в зачаточном состоянии и останутся.

Обессиливший Хиллориан с полминуты думал, прежде чем оценить мрачную шутку иллирианца, и ответил без энтузиазма.

– До этого не дойдет. Здесь безопасно. Ночуем, утро покажет.

Они ставили палатку уже в темноте. Белочка спала беспокойно – ей снились рыжие спинки «хмуриков», шуршание их бесчисленных, проворных лапок…

Белочка выбралась из палатки. Свежий воздух придавал сил. Утро грубо разорвало завесу тумана. Местность вокруг сильно отличалась от привычной тропы. Камни причудливых очертаний сильно сужали обзор.

– Смотрите, Игольчатый пик!

Озябший Хиллориан кивнул. В прорехе тумана четко вырисовывался точеный силуэт вершины.

– Эй, Алекс, подойдите сюда.

Растрепанный Стриж нехотя вылез из палатки.

– Где вы бросили вчера веревку? Я ее не вижу.

– Убрал. Вот она, в сохранности.

– Когда мы стояли на тропе, с которой стороны был Игольчаты пик?

– Справа.

– Теперь мы поднялись на левый склон. Наш ориентир – гора. Заметьте направление, пока туман не сгустился. Завтракаем, потом спускаемся.

– Уверены?

– Уверен, те твари уже исчезли.

Стриж угрюмо бросил что-то вроде «если бы» и отошел. Белочка застегнула куртку и с интересом воззрилась на пик, восхищаясь кристальной прозрачностью воздуха. Гора казалась ей иной чем вчера и одновременно неизменной.

Шестеро завтракали в молчании. Дирк выглядел почти здоровым. Спускались поспешно, стена скалы казалась бесконечной. Хмуриков внизу не оказалось – зверьки исчезли, словно были иллюзией. Темнели камни. Розовощекий от холода Мюф подошел и встал рядом.

– Джу! Где вчерашний большой булыжник с крышей?

– «Менгир»? Зачем он тебе?

– Я оставил там рога.

Белочка фыркнула.

– Не уходи далеко, потеряешься.

– Я хочу их забрать.

– Ладно, пошли вместе. Держись за мою руку.

Они сделали шаг, и занавес влажной мглы сомкнулся за их спинами…

– Эй, Симониан, где вы! – зов полковника звучал в стороне, причем совсем не в том месте, где Джу ожидала его услышать. – Чего вы там возитесь? Заблудились?

– Я вас вижу, сейчас вернусь.

Раздраженный полковник стоял по пояс в прозрачном киселе тумана. Джу подошла к нему, кусая обветренные губы.

– Что случилось? На вас лица нет, – резко спросил Хиллориан.

– Мы не на той тропе, с которой вчера поднялись на скалу. Это незнакомое место. Здесь нет менгира.

– Как нет? Вы плохо искали. Он остался выше. Или ниже.

– Нет! Я искала везде…

Дирк выругался сорванным голосом и добавил:

– Нам конец.

Прямой, спокойный Иеремия только кивнул, но вовсе не соглашаясь с паникующим Дирком, а, скорее, подчеркивая особость ситуации.

– Отворились врата.

– Что вы этим хотите сказать, Фалиан?

– Мы ушли с проторенной тропы на дорогу судьбы.

Дирк истерически расхохотался и добавил.

– Я читал про такое. Это называется портал в другой мир.

Стриж скривился, словно попробовал лимон.

– Это называется «потеря ориентира в горах». Классика. А для тебя, парень, звучит как «заблудились». Переходу в мир иной способствует весьма.

Лейтенант поднял почерневшее за последние дни лицо – под глазами набрякли мешки – и ответил грустно, без злобы:

– Не надо так, иллирианец. Знаю, я попал сюда случайно, я – обуза. Ты прав, но не напоминай мне об этом.

Смущенный Дезет отвернулся, пытаясь замять неловкость.

– Вы смотрели карту, колонель?

Лицо Хиллориана слегка оживилось.

– Возможно, я понял, где мы очутились. Помните Игольчатый пик в разрыве тумана? Это был не пик. Нас обманул прозрачный воздух в открывшемся «окошке», мы приняли ближний камень за далекую гору. Настоящий ориентир остался у нас за спиной.

– Может быть, попробовать продвинуться еще дальше к югу этим путем, а не возвращаться?

Хиллориан заколебался.

– Нет, Алекс, не с такой группой. У них мало сил. Я уже решил. Вверх, вон туда, подъем. Потом спуск на старую тропу.

– Ладно, но я не в восторге. Спуск мы осилили едва-едва, с подъемом можем не справиться.

– Справимся. Вы страхуете Дирка.

– Этого… чудака? Спасибо на добром слове.

Пока они разбирали снаряжение, туман полностью исчез. Стриж в связке с лейтенантом ушел вперед. Иллирианец двигался уверенно, без спешки, но и не терял времени даром. Дирк держался неплохо, похоже, полностью пришел в себя, даже свинцовая бледность немного прошла. Белочка не смогла наблюдать за ними, занятая своими делами.

Хиллориан действовал методично, в полковнике чувствовалась некая надежность. Иеремия явно предпочитал длительные труды короткому риску. Мюф добросовестно играл роль груза.

– Эй! Давай.

Дезет закрепился высоко на карнизе и теперь страховал уходящего еще выше лейтенанта. Дирк задействовал пару крючьев, двигался очень неплохо и Стриж в душе пожалел о своей вспышке. «У парня ментальная открытость. То, что называется душа нараспашку, – подумал он. – Дирк не может сопротивляться Аномалии, я же ее просто не ощущаю. Девушка и старик – псионики, они чувствуют, но сопротивляются. Мальчишка слишком примитивен, а вот Хиллориан… Стоп! А как же колонель?»

Запоздалое открытие поразило Стрижа до глубины души. Слабое воздействие Аномалии на Хиллориана ни в какое сравнение не шло с видимым разрушением личности Дирка. «У колонеля защитное устройство, – подумал Стриж. – нечто такое пытались сделать в Центре Калассиана, так неужели?»

– Эй, иллирианец!

Опомнившийся Дезет руками в специальных перчатках стравил веревку. Дирк уходил все выше. Стрижу не понравилась явная поспешность вертолетчика.

– Используй крючья, лейтенант! Крепи карабины.

– Не слышу.

– Крючья.

– Ща…

Все произошло мгновенно. Тело сорвавшегося Дирка отделилось от скалы и бесформенным комком рухнуло вниз. Первый крюк вылетел мгновенно, второй продержался неуловимую долю секунды. Стриж осознал случившееся не разумом – его мысли все еще витали вокруг загадок Порт-Калинуса, просто включился инстинкт. Черное пятно, летящий навстречу смерти Дирк, уже ушло вниз. Рывок стравленной веревки едва не сбросил Стрижа с карниза. Должно быть, для самого Дирка, это походило на ощущение от раскрывшегося парашюта. Вертолетчик повис на страховке между Стрижом и острыми гранями скал.

– Эй, лейтенант, ты как? Ребра целы?

Молчание.

Стриж изо всех сил вцепился в веревку. По шее, возле воротника, ползла, щекоча, муха. Откуда она взялась? В следующий миг иллирианец понял – насекомого не существовало, щекотку вызывал взгляд. Кто-то невидимый, но наверняка один из пяти взрослых, смотрел на него в упор, ожидая. Чего?

«Он ждет, что я брошу веревку. Кому-то мешает или Дирк, ли я сам».

Стриж не понимал, откуда взялась эта уверенность. Он мигнул, пытаясь стряхнуть с бровей пот. Пахло полынью. «Здесь нет полыни, – сказал Дезет самому себе. – Здесь ее нет и не было никогда. И я не брошу веревку.»

– Закрепляйся, лейтенант.

Вертолетчик молчал. Стриж ждал, стараясь думать лишь о своей тайной цели и о своей надежде – spes.

Дирк, наконец, зашевелился, освобождаясь от шока.

– Сейчас, сейчас… Со мною порядок. Спасибо тебе, иллирианец.

– Не за что, напарник. Ты закрепился?

– Пытаюсь… Да.

Липкая муха исчезла. Неизвестный то ли отвернулся в разочаровании, то ли интуитивное озарение оставило Дезета.

Старые боги Геонии давно умерли – это известно всем. Никто не украшает дубы бубенчиками, не мажет пищевым концентратом замшелый валун на перекрестке, прошлое кануло в мифическую Лету – реку звезд, предрассудки предков осмеяны и похоронены.

И все же, не смотря ни на что, одушевленные места на планете еще есть, и— Стеклянный Перевал Янга тому пример. Он встречает путников по-разному, но всегда красиво: тревожным сиянием полудня, розовыми красками утренней зари или багровым полыханием заката. Точнее, встречал когда-то. Аномалия внесла свои поправки и люди к перевалу больше не ходят.

…Или почти не ходят – шестеро незнакомцев все же нарушили покой Стеклянного в тот неопределенный час, когда кончается день, но еще не пришло время вечера. В этот час исподволь удлиняются короткие тени, и сияние ледника слепит беззащитные глаза.

…Слепит, но не каждому. Пришельцы, один из них совсем маленький, заранее прикрыли зрачки коричневым пластиком очков.

Шестерка словно ждала какого-то знака и каждый думал о своем.

Джулия Симониан с грустью думала покинутый Параду, с тревогой думала о загадке пропавших ампул.

Полковник Хиллориан в самых укромных мыслях пробовал на зуб ту часть его, полковника, миссии, о которой пока не догадывается никто.

Хладный разум Стрижа лелеял собственный план, просчитывал и отбрасывал безнадежные варианты, душа кричала – spes.

Мюф томился по киберу, которого подарит верный друг Джу.

Дирк бездумно отдыхал, подставляя лицо солнцу.

Иеремия… Иеремия просто знал. Он понял, принял будущее, без страха, со стойкостью фаталиста.

Все шестеро, почти разом, не сговариваясь, сделали осторожный шаг – первый шаг по южному склону гор. Искомое лежало как на ладони – яркое, видимое до самых мелких деталей, зловещее, бесконечно чуждое Стеклянному перевалу, этим скалам, Игольчатому пику, чистому воздуху, ледникам, самой плоти Геонии.

– Вот она во всей красе, Аномалия…

– …Вот она, Воронка Оркуса.

Джу задохнулась от сумрачного восхищения. Фотография не передавала и десятой части жуткого очарования оригинала. Воронка не имела формы перевернутого конуса – реконструкция лгала. То, что начиналось как слабо скошенный конус, через сотню-другую метров обрывалось вниз отвесной стеной. Исполинская дыра пронзала камень, уходя в черноту, отвесные стены обрывались в бездну. Вещество, слагающее поверхность, сильно отличалось от камней Янга. Угольно-черные тени карнизов падали на поверхности цвета терракоты.

– Красиво.

Белочка сосчитала карнизы – девять циклопических колец, испещренных черными точками. Задумчивый Хиллориан остановился рядом.

– Там проходы в пещеры, – заметил он. – Похоже на огромную крысоловку, только крысы на дне и не хватает.

– Да уж, – Белочку передернуло от отвращения, величественная красота кратера мгновенно поблекла. – Я бы не удивилась, найдя в подобном месте скелет.

– О! Не сомневайтесь, скелет еще найдется.

– Я не верю, что такое построили люди.

– А я не верю, что это строили вообще. Смотрите, Симониан, смотрите внимательно – этот феномен в целом не имеет смысла. Это не жилье. Точнее, жить там теоретически можно, но для этого не стоило сверлить дыру в камне и ютиться по краям. На стратегический объект не похоже – слишком заметная и ничем, кроме Аномалии, не защищенная штуковина.

– Может быть, там дробили камень на щебенку.

Полковник одобрительно кивнул, закуривая.

– В точку, девушка. Некое подобие шахт заметно. Если бы еще ответить на вопрос – кто копал, куда дели добычу, и какая мировая дурь заставила делать это таким странным способом.

В спину потянуло холодом. День понемногу клонился к вечеру. Хиллориан бросил дорогую недокуренную сигарету, зло растер пепел и тончайшую бумагу подошвой.

– Пошли, не надо задерживаться на перевале.

Джу поправила лямки рюкзака, вздергивая груз повыше на плечи.

– Где будет лагерь?

– Прямо там. Нам нужны непосредственные ощущения псиоников.

Мюф, не обремененный грузом, прыгал с уступа на уступ, распевая вновь выдуманную считалку:

Раз-два – привет.

Обратно хода нет.

Там – черта,

Здесь – зола.

Замри – беги.

Не береги.

В землю – хлоп.

Даст тебе в лоб.

Золото-медь,

Уже не успеть.

Сильную рать

Тебе не собрать…

Полковник снисходительно фыркнул – вежливая замена смеха. Белочка промолчала. Где-то, на самой границе сознания шевельнулись серые нити – признак близкого Хаоса…

Вблизи размеры воронки воистину подавляли. Дирк опустился на корточки и заглянул за край.

– Далеко отсюда падать… нет, не очень, внизу, в восьми ярдах – карниз, причем широкий.

– Дезет, лейтенант, спускаемся, – приказал Хиллориан.

Карниз действительно оказался широким, с почти ровной, твердой поверхностью, усеянной всего лишь мелкими рытвинами. Над местом витала горькая аура запустения. Из окаменевшей глины торчало нечто несуразное – серебристые извитые тросы, остатки причудливо искореженной арматуры. Неподалеку устроился совершенно неуместный среди техногенной свалки, покосившийся менгир – на этот раз явно искусственный.

– Что здесь раньше было, полковник?

– Маленькая станция пси-наблюдения, которой больше нет. Смотрите, Дирк, и вы, Алекс, тоже смотрите. Симониан, подойдите поближе. Воронка Оркуса будто бы вдавлена сюда извне – даже границу можно разглядеть. Вон там – скалы перевала, темная порода, здесь – желтая терракота. Что скажете, Стриж?

Иллирианец поковырял окаменевшую землю носком ботинка.

– Даже не знаю. Почва тут глина как глина. Остальное выглядит странно, не спорю. Куда теперь?

– В обход по карнизу. Видите, каверны в склонах? Туда.

Они осторожно шли цепочкой, угнетенные размерами Воронки и ирреальностью происходящего. Игольчатый пик маячил справа – там, где остался перевал. Небо набрякло тучами, обещая ночной дождь.

…Бункер первым заметил Дирк. Металлическая коробка, полускрытая осыпью глины, слегка накренилась, крыша прогнулась, черной пастью зиял проем, распахнутая настежь дверь покрылась рыжей шкурой ржавчины.

– Это бывший пост наблюдения?

– Да.

Белочка поежилась.

– Господин Хиллориан…

– Называйте меня Септимус.

– Хорошо. Скажите, Септимус, эти мертвые люди – они все еще там?

– Ни в коей мере. Тела давно эвакуировали. Не берите в голову, Джу. Сейчас этот бункер – просто крыша над головой.

Белочка вздрогнула – коротко тренькнула тонкая струнка опасности. Угроза маячила в отдалении, пока не очень страшный, какой-то плоский, словно вырезанный из картона контур. Пси-образ покинутого убежища, напротив, серебрился утонченной тоской, трагизм крови и смерти почти истаял. Общее впечатление получалось такое же, как от руин какой-нибудь геройской твердыни.

Джу выставила ментальный блок – контраст вышел сокрушительный. Благородные руины исчезли, уступив место грубой реальности. По-видимому, обвал сломал и разметал оборудование наблюдателей – сухую усеивали ржавые обломки, рваные ошметки пластика, секции сломанной мачты, мятые обрывки стальной сетки.

– Так что же, заходим?

Дирк уже опередил иллирианца. Его голос глухо долетал изнутри бункера.

– Полковник, все в лучшем виде. Консервы, оборудование, блоки к фонарям – все цело.

Белочка и Мюф вместе переступили порог – внутренние перегородки делили бункер на четыре части: мини-склад, кухню, санитарный блок и жилой отсек. В тамбуре хрустел под ногами принесенный ветром песок.

– Откуда они брали воду, Септимус?

– Понятия не имею – насосом качали, наверное. Впрочем, источник давно уже пересох. Ладно, устраиваемся здесь. Тесновато для шестерых, зато стены слегка экранируют пси. Относительно спокойный сон в Аномалии – великое дело.

Выбросить истлевшее тряпье Белочка поручила Мюфу. Паренек с охотой отправил небрежно свернутый узел хлама прямиком в пропасть. Стриж, проследив полет, прокомментировал:

– Вечность – универсальный поглотитель.

– О-о-о! Вы только посмотрите…

– Куда?

– Вон там, т левее…

Пальчик Джу указывал куда-то в сторону нависшей над обрывом груды ржавого хлама. На побитой металлической пластинке, сорванной, видимо, с корпуса прибора, наискось красовалась нацарапанная надпись:

7004 год. Наблюдатель Нуньес. Я скучал здесь. Станция R-735 – «Дохлая Вечность»

– Поздравляю, колонель. Вот мы и на месте…

Маленький бункер, прилепившись к груде окаменевшей глины, тихо лежал в темноте. Белочка, которая занимала верхний ярус койки, осторожно включила фонарик и распахнула сильно потрепанную книгу Хэри Майера, заложенную вместо закладки сушеным листом магнолии.

«…Фундаментальное исключение Калассиана не подвергается сомнению – все попытки технически и адекватно воспроизвести пси человека неизменно кончались крахом. Не наткнулись ли мы в своих блужданиях на доказательство существования нематериальной первоосновы личности?»

Джу крепко закусила губу, чтобы не расхохотаться. Автор трактата давным-давно получил прозвище Грубого Хэри, а в самом узком кругу и того жестче – Ублюдка Майера. Прозвище навесили не совсем без вины – дискуссии с участием философа если не каждый раз, то иногда кончались вполне физическими драками. Хэри играл роль зачинщика – распалившиеся ученые кидались книгами, плескали в противников минеральной водой, престарелые члены коллегии не стеснялись пускать в ход трости.

Сейчас Грубый Хэри плавно подбирался к вопросу о душе.

«Принято считать, что физическая природа пси-явлений до сих пор не разгадана. Эта точка зрения – рискованная иллюзия. Она опасна, потому что скрывает очевидную, ясную, нелицеприятную правду – в нашей реальности существуют явления, у которых объективно нет физической природы!»

Белочка фыркнула. По слухам, едва речи Хэри достигали этой критической отметки, лица физиков, химиков и биологов неизменно вытягивались. Майер же с наслаждением купался в атмосфере всеобщего осуждения, по-видимому, чувствуя себя как рыба в воде.

«Пси-явления произрастают из материального мира, но их вершина, крона – вовне. Концепция мирового, космического разума сейчас находится вне науки – правильно ли это? Я не сомневаюсь, что ответ – отрицательный.»

Белочка зевнула, прикидывая – не посвятить ли остаток ночи сну. Мятежный пси-философ гнал бред, не унимаясь:

«Сейчас плоть властвует над ментальностью, воплощение над идеей, косность над новизной, тело над духом…»

Лично у Хэри дела, наверное, обстояли иначе. Уж что-что, а плоть им не управляла, и после каждой новой потасовки он, залечив синяки, восставал свежим и энергичным.

«…Гармони кси и пси в одном существе – то, о чем мы до сих пор не позволяли себе мечтать. Подчеркну еще раз – гармония, способная к неограниченному самосохранению»

Белочка вздрогнула, захлопнула книжку, выдернула сушеный лист-закладку и осторожно перевела дыхание. Сердце колотилось пойманный мотыльком. Малопонятный трактат Грубого Хэри перестал казаться смешным. «А ведь он дает нам, псионикам, надежду. Если Майер прав, я могла бы остановить свое умирание»

Джу скользнула с койки вниз, ловко обогнула спящего Дирка, отыскала в груде вещей на полу свой рюкзак и запихнула книжку поглубже. Потом передумала – снова вытащила потрепанный томик, как могла, обернула его в куском бумаги, вытащила из нагрудного кармашка обломок красного карандаша и крупно, несколько раз обводя буквы, написала на обложке: «Руководство по лечению кишечных расстройств».

Надписанный таким образом том отправился на самое дно брезентового мешка. Внезапно Джу осенила еще одна идея – она подтянула к себе рюкзак Стрижа и запустила в него пятерню. Результат обескуражил – пропавших ампул у иллирианца не оказалось. Дирк беспокойно шевельнулся во сне. Белочка проворно вскарабкалась на койку, стащила сапоги и погасила фонарь. «Вот так вот!».

Мюф ликовал словно герой, получивший заслуженную награду. Кибер модели «сумка на ногах» отыскался в кладовой – безобразная квазичерепаха с примитивным интеллектом, скорее всего принадлежала покойному Нуньесу. В скалах такая бесполезна – короткие манипуляторы не позволяли лазить по камням, и дорогая игрушка так осталась валяться в кладовой. Сейчас расторможенный Белочкой кибер спешно самообучался: суетился, побрякивал, натыкаясь на стены бункера.

Мюфа подмывало опробовать трофейный чип памяти, но тогда пришлось бы сознаться в краже. Образ Доктора (бесцветные лужицы глаз, черное дуло излучателя) так и не стерся из памяти младшего Фалиана – пережитый страх, унижение, ощущение собственной беспомощности осели на самых задворках маленькой души, время от времени напоминая о себе смутной тревогой. Мюф потрогал припрятанную в кармане добычу и в мыслях отложил опасный эксперимент на неопределенное «потом».

– Тим, пошли!

Кибер, отзываясь на имя, с разбегу, больно ткнулся в ноги хозяина, и Мюф потер крепко ушибленную лодыжку.

– Пошли, Тим.

Взрослые уже толпились у выхода, нацепив налобные фонари, озабоченные и злые. Джу озиралась, отыскивая приятеля взглядом, ее коричневые волосы выбились из-под шапочки и блестели – почти как пластиковый корпус Тима. Дед стоял выпрямившись и не оборачивался, тем не менее Мюф все время чувствовал настойчивый, негромкий мысленный зов – Иеремия помнил о внуке. Слева от дедушки что-то лениво колыхалось. Мюф прищурился, картинка лучисто расплывалась. Подумав, Мюф сообразил – взрослые не видят эту штуку. Пятно не выглядело страшным – в нем было что-то от маленького котенка и немного – от кибера Тима. Младший Фалиан успокоился, решив про себя при случае заняться пятном вплотную…

Белочка шагнула под тревожное солнце утра. Воронка поражала яркими оттенками терракоты. В этой незамутненной чистоте красок проглядывало нечто зловещее – панорама походила на гигантский, тщательно прописанный холст, у которого нет ни конца, ни начала. Большая свинцовая туча нависла над перевалом. Аномалия терпеливо поджидала людей. «Ну что же, посмотрим поближе, какова ты – безумная мечта Майера».

– С чего начнем, колонель? У вас нет подспудного желания туда не соваться туда?

Стриж кивнул в сторону аккуратного отверстия в бежевой глине. Дыра имела любопытную форму – почти правильного пятиугольника.

– У меня есть желание разобраться с этим поганым делом как можно скорее, а потом уйти отсюда. Вы сделали снимок входа, Алекс?

– Да, кстати, мальчишку следовало оставить в бункере. Какой холеры вы тащите ребенка с собой?

– Парень – ментальный резонатор старика. Это как бы часть оборудования. Не прикидывайтесь ханжой, Алекс, я вам не поверю. Эй, Дирк!

– Я здесь, полковник.

– Как твоя голова, лейтенант?

– В норме, шеф! Болезнь меня отпустила.

– Отменно. Раз так – вот диспозиция, господа псионики и непсионики. Пред нами нечто, возможно – пещера, а скорее – шахта. Топография места неизвестна, происхождение – неизвестно, вооруженного противника там нет, а вот насчет аномальных выбросов пси – никакой гарантии. Заходим внутрь, разделяемся. Дезет, Симониан, Дирк – налево. Я и мастер Фалиан с внуком – направо. Держаться вдоль стен. Считать и фиксировать повороты. Съемка – по мере надобности. Звукозапись – желательно непрерывно. Встречаемся через два часа на этом самом месте, вопросы и предложения есть?

– Действия на случай экстренной ситуации, колонель?

– Убираться из опасного места как можно скорее. Взаимопомощь по мере возможности. Итак, действуйте!

– Погодите… – вмешался Иеремия. – Вам бы, полковник, послать меня с одной бригадой, а внука моего – с другой. Мы с Мюфом «слышим» друг друга на расстоянии, и с самого его рождения так. Если какая беда, или он мне передаст, или я ему.

Септимус задумался перед лицом двусмысленной перспективы: посылать вспыльчивого луддита со Стрижом рискованно, нагрузить Дезета сразу и девушкой, и ребенком – по любым меркам чересчур.

– К кому предпочитаете присоединиться, мастер Фалиан?

Иеремия дернул подбородком в сторону Белочки и иллирианца.

– По рукам. Но предупреждаю – никаких конфликтов. Вы отправляетесь на дело чрезвычайной важности, а не на сафари под названием «сведем счеты». Алекс, не отворачивайтесь, вас это тоже касается.

Через минуту сумрак пещеры поглотил людей. Иллирианец, сострадательница и Иеремия повернули налево; наблюдатель, Дирк и фермерский мальчишка – направо.

След в след за Мюфом, крабом распластавшись по камням, упорно торопился примитивный кибер. До того примитивный, что ему совсем не вредила Аномалия…

Стриж шел с годами наработанной обманчиво мягкой осторожностью, лампа, прикрепленная ко лбу, позволяла держать руки свободными и наготове. Сразу за входом обнаружился обычный с виду штрек. Кто-то когда-то вырубил в плоти камня прямые, довольно широкие горизонтальные коридоры, местами на стенах сохранились остатки арматуры и клочья тонкой металлической облицовки.

Каленусийка шла следом за Стрижом, почти шаг в шаг. Иеремия угрюмо тащился последним.

– Что скажете? – Стриж указал на стену, яркое пятно света пробежало по камню и ржавому железу.

– Здесь рыли тоннель. На полу, похоже, рельсы?

– Верно, так и есть.

Дезет поглядел под ноги, луч света услужливо прыгнул вслед за движением головы.

– Интересно, кто это построил? – спросила девушка и подошла вплотную. «Она боится, но пытается не подавать виду», – понял Стриж.

– Не знаю, – вслух сказал он. – Строители ушли, возможно, лет двадцать назад – слишком все проржавело.

– Здесь ненормально глухое эхо.

– Не заметил, впрочем, глядите в оба. Про любую подмеченную странность сразу говорите.

– Где-то там, впереди, кажется, обрыв. Или, скорее, водоворот.

– В пещере сухо, как в бутылке с сахаром.

– Это не вода, а другая сущность. Она притягивает и поглощает.

– О, боже… – пробормотал Стриж. – А поконкретнее вы можете?

Сострадательница, похоже, всерьез рассердилась:

– Вы думаете, я гадалка или начиталась дешевых фикций?

– Тихо.

– Я не читаю всякую дрянь.

– Тихо, тихо. Разве вы не слышите?

Девушка мгновенно замолчала, вглядываясь в подсвеченный лампой сумрак.

– Да, там что-то шуршит. Может, крысы?

– Скорее, осыпается грунт. А вы, Фалиан, вы – слышите?

Стриж, не дождавшись ответа, резко обернулся.

Проход пустовал. Иеремии за спиной не оказалось.

– ФАЛИАН!!!

Эхо умерло под каменным сводом.

– Мне это не нравится. Возвращаемся, – приглушенно сказал Стриж. – Быстро, назад.

– Нет.

– В чем дело, леди?

– Я чувствую, что должна идти дальше… туда. Там разгадка, ради которой мы пришли.

Стриж заколебался. Двигаться к неизвестному источнику шума, повернувшись спиной к проходу, в котором только что бесследно исчез Иеремия, представлялось рискованным. Оставить источник неисследованным? Тогда не стоило пускаться в рискованное предприятие.

– Ладно, мы туда пойдем, но сначала обезопасим тыл. Стойте на месте. Почувствуете угрозу – зовите меня. Я вернусь на двадцать шагов, проверю коридор поворотом. Хотелось бы знать, куда подевался старик, сдается – ушел мне назло.

Дезет повернул назад, ощущая непривычную неуверенность. Бой без противника, опасность без имени, казалось, причинно-следственные связи лопнули, словно гнилые нити. Иеремии за поворотом не оказалось, возможно, луддит и в самом деле вернулся в лагерь. Стриж побежал назад, заметив, что тонкий, словно бы призрачный силуэт Джу Симониан удалялся – девушка шла, словно сомнамбула, держась левой рукой за грубый камень стены. Иллирианец настиг ее в три прыжка.

– Я же вам говорил – стоять на месте.

Псионичка не ответила. Девушка словно бы перестала видеть Стрижа и казалась погруженной в себя. Иллирианец не стал задерживать ее – просто пошел рядом.

Коридор немного расширился, ржавое железо грудами лежало там и сям, куски облицовки свисали со стен как длинные шершавые языки чудовищ.

– Мрачное место, леди.

Джу шагала дальше, не отвечая и упрямо вздернув подбородок. Внезапно девушка вздрогнула и резко остановилась, словно вразмах налетев на преграду.

– В чем де…

И тут Стриж увидел все.

Зрелище ошеломило даже скептически настроенного иллирианца. В семи футах от него, на замусоренном полу штрека кипела, пузырясь, вспениваясь крошечными острыми фонтанчиками пыли, черта. Казалось, циклопический массив камня рассечен огромным лезвием. Черта была тем самым разрезом, она ровно шла по полу, идеально отвесно поднималась по стене, пробегала по потолку коридора и спускалась вниз, образовывая замкнутое кольцо. Материя на краю черты медленно кипела. Стриж прищурился, пытаясь разглядеть отрезанную от них часть штрека, и ничего не понял. То, что находилось по ту сторону, не было ни веществом, ни существом, и все же Дезет интуитивно ощущал чужое присутствие – чуждое до такой степени, что дал сбой даже инстинкт самосохранения.

– Поздравлю вас, леди, вселенная кончилась. Здесь, среди технического хлама, мы отыскали грань мира.

Джу не слушала иллирианца.

Захламленный штрек исчез. В ушах вольно пел звездный прибой. Волны радости и силы мерно накатывали одна за другой, слегка приподнимая ее и отпуская снова. Ласковые пузырьки пены облепили руки, плечи, лицо. Белочка погрузилась в изумрудно-зеленые волны и удивилась – она не только не захлебнулась – даже не почувствовала отсутствия воздуха. Потребность в дыхании словно бы исчезла. Изумрудная холодная глубина уже ждала ее. Джу окунулась в прибой – с головой и еще глубже, оттолкнулась руками, постепенно уходя в пучину. Поодаль колыхалось нечто похожее на комок морской травы. Это были старые знакомые – серые нити. Совсем не страшные, даже смешные. Джу засмеялась, наслаждаясь вновь обретенным покоем и безопасностью. Она протянула руки… Нити потянулись навстречу, упруго оплетая ее пальцы.

– Иди сюда. Ты ведь хочешь неуязвимости?

– Да.

– Это очень просто.

– Но чего вы хотите взамен?

Нити молчали – в молчании присутствовал некий насмешливый ответ, который никак не удавалось ухватить. Белочка внезапно поняла, что задыхается, она отчаянно рванулась вверх – к свежему морскому ветру. Поздно – нити уже успели оплести ее руки до самых плеч.

– Нет!

Джу беспомощно билась, отрывая тонкие от себя нити-щупальца, но Хаос уже опутывал спину и ноги. Она закричала и тут же пожалела об этом – вода потоком хлынула в легкие. «Это неправда, – отстраненно подумала Джу и крепко зажмурилась. – Я не могу умереть, это только иллюзия, ментальный шторм. Нет моря, нет нитей, ничего этого здесь нет. Сейчас я успокоюсь, просто открою глаза и увижу пыльный штрек, ржавчину и противную физиономию иллирианца. Я хочу это увидеть. А потом я просто повернусь и уйду, оставлю грязь подземелья, выйду под солнце и все будет хорошо».

Она осторожно подняла веки.

Не было ни пыльного штрека, ни Стрижа, ни ржавчины, ни россыпи мелких камней. Вокруг колыхались изумрудные волны. Пучок нитей захлестнул шею. Джу закрыла глаза и прекратила борьбу – она поняла, что проиграла.

Ошеломленный Дезет видел, как девушка внезапно подвинулась к черте. В остановившихся ореховых глазах отражался свет фонаря.

– Джу, не делайте этого.

Сострадательница его не слышала. Она неловко, как ребенок, который учится ходить, шагнула вперед. Теперь черта кипела рядом с носками ее ботинок.

– Назад.

Стриж подскочил и, ухватив за куртку, оттащил Джу к стене. Псионичка сопротивляться неумело, но яростно, успокоилась на несколько секунд, потом неведомая сила вновь бросила ее к черте. На скуластом личике проступило чужое выражение маниакального упрямства. Иллирианец с трудом прижал ее узкие плечи к камню.

– Не двигайтесь. Закройте глаза, не надо туда смотреть. Дышите глубже. Подождите. Так. Это пройдет. Это безумие посылает Оркус.

Джу плакала. Потом попыталась укусить Дезета за руку. «Великий Разум, что делать-то?»

Девушка то затихала, то билась, пытаясь дотянуться до черты. Рывки с каждым разом становились все резче – в ее упорство и сила становились нечеловеческими. Мускулатура тонких рук казалась каменной на ощупь. Она и Стриж, сцепившись, вместе медленно сползали к призывно светящейся синим границе. «Это наваждение. Ее убивает ее же сверхчувствительность. Еще немного, и мне ее не удержать никакими силами. Тут, пожалуй, нужен стресс. Может быть, попробовать вот так…». Дезет на ощупь нашел пояс ее костюма.

Звяк! – кнопка отлетела с треском. Джу взвизгнула, вырываясь, по счастью, уже не в сторону роковой черты. Стриж удерживал ее, последовательно преодолевая сопротивление. Бесенок иронии на секунду посетил сознание иллирианца – «совместим необходимое с приятным…»

Горячий вихрь налетел и смял холодный мираж волн. Воздух загудел, содрогаясь. Море исчезло мгновенно. Серый, режущий шелк нитей мгновение полоскался на яростном, сухом ветру, потом щупальца распались, обрывки унесло в сторону. Джу пришла в себя – вынырнула из водоворота видений.

– И-и-и!

Она рванулась – бесполезно. Стриж действовал с забавной смесью деликатности и нахальства. Обозленная Джу пристроилась прокусить ему плечо – не тут-то было, мешала толстая альпийская куртка. Достать разум «нулевика» зловредной наводкой – об этом не приходилось и мечтать. Оставалось молотить агрессора по спине и дергать его за волосы. Кажется, это лишь прибавило иллирианцу энтузиазма.

– Ах, мерзавец.

Он выпустил плечи Белочки, когда все закончилось, да и то не сразу и аккуратно застегнул ее пояс и молнию голубой курточки. Джу оценила ситуацию – случившееся более всего походило на вежливое изнасилование.

– Вы негодяй.

– Конечно. Я ужасно раскаиваюсь.

– Вы раскаиваетесь по понедельникам и пятницам и пакостите в остальные дни.

– Я предупреждал, какой я плохой.

– Теперь я точно не поверю, что вы не насиловали фермерских дочек.

– Ну что вы! Никогда ими не увлекался. Это вы, леди, меня очаровали.

Джу подумала, не закатить ли наглецу оплеуху постфактум. Лампочка с ее лба свалилась и валялась в стороне. Физиономия Стрижа казалась темным пятном.

– Я вас убью.

– Это не то обещание, которое следует игнорировать…

Стриж поднял, надел и поправил налобный фонарь. Сострадательница казалась разъяренной и расстроенной, но совершенно нормальной. «Хвала Разуму – обошлось. Она не помнит, как пыталась уйти». Иллирианец протянул Белочке руку.

– Пойдемте. Нужно найти остальных. И постарайтесь не наступать на черту…

Джу молча спрятала ладони за спину.

– …ну на черту-то во всяком случае не наступайте – не надо этого делать мне назло.

Белочка с мрачным видом прошла вперед и прибавила шагу. Она брела в полутьме, круг света от фонарика выхватывал то ржавую арматуру, то облупившуюся облицовку стен. Отчаяние захлестнуло Джу, мир казался забранным частой серой сеточкой, тоска представлялась почти материальной субстанцией – обволакивающей и липкой. Впрочем, депрессия не имела прямого отношения к наглой выходке иллирианца – ее мучило осознание поражение. Вопреки чаяниям Стрижа, Белочка помнила свой путь к черте и твердо знала, что решающую схватку с нитями она проиграла.

– М-м-м…

– Что-то не в порядке? Вам плохо?

Иллирианец в два шага догнал ее, взял за локоть и довольно бесцеремонно оттащил еще дальше от черты.

– Сядьте у стены. Не двигайтесь. Это опять ментальный шторм.

– Ублюдок. Вы – ублюдок.

– Все, что угодно, только не двигайтесь. Не совращать же мне вас всякий раз, как накатит эта штука.

Воздух наполнился невидимым напряжением. Кончики волос Белочки слабо потрескивали.

– Сюда идут…

Они, не сговариваясь, погасили фонари. Под сводом потолка с шелестом проносились невидимые тени. За сломанными вагонетками стучали шаги. В их идеальной размеренности было нечто нечеловеческое. Дезет чувствовал, как слабый ветерок шахты шевелит волосы на голове. Белочка вцепилась в альпийскую куртку иллирианца, замерла, не дыша.

– Пустите мою руку… – прошептал он. – Я должен взять пистолет.

Джу с трудом разжала оцепеневшие пальцы. «Я не должен никого жалеть, – подумал Стриж. – Желание защитить – похвально, да вот только привязанность убивает. Они такие наблюдательные, эти соратники Хиллориана – поначалу осторожны как крысы, серые крысы с красными глазами. Но как только я покажу слабость, меня загонят в угол, скрутят, прикажут, хрястнут душу пополам…»

Стриж снял оружие с предохранителя и снова прошептал, почти беззвучно шевеля губами.

– Как только это появится – я стреляю. Если выйду из строя или… или заметите за мною явную странность – немедленно уходите. На месте не оставайтесь ни в коем случае. Мне помогать тоже не надо, будет один вред.

Шаги стучали в ритме сердца. Стриж поднял пистолет. Шаг… Еще шаг…

Черная фигура с ярким пятном вместо головы показалась из-за вагонетки. Стриж чуть прижал спусковой крючок и…

– Какого……………………………, Фалиан!

Белочка ахнула и через миг задрожала от беззвучного хохота. Чудовище мгновенно обрело очертания долговязого луддита. Иллирианец, красный от досады (ладно, в темноте не видно) опустил пистолет.

– Я вас чуть не пристрелил, в башку ударенный святоша. Это надо же так бродить в темноте…

Черная куртка Иеремии, похоже, стала еще чернее, на лбу пылал недавно подзаряженный фонарик.

– В смятении сердца у тех, у кого совесть не чиста.

– Забери вас мировая дурь.

Сардар убрал пистолет.

– Вы заставили меня нарушить слово, данное колонелю. Я обещал не пререкаться с вами, старый фанатик. Все, хватит. Уходим отсюда. С меня хватит…

Белочка сделала движение к выходу. Стриж замолчал. Иеремия давно уже стоял, не двигаясь, однако, размеренный звук, так похожий на звук шагов, до сих пор раздавался сводом тоннеля. Пальцы оторопевшего иллирианца запоздало царапали кобуру. За спиной полуобернувшегося и оцепеневшего от растерянности проповедника проявилось нечто.

– И-и-и-и! – истерический вопль Джу заглушил биение медленного сердца.

Возле разбитой вагонетки, в полутора метрах над землей, завис конус света. Там, где конус сходил на нет, в яркой светящейся точке, не было ни руки, ни головы, ни фонаря.

Ничего, кроме пустоты. Конус висел в пустоте…

– Их нет уже более трех часов.

– Вы правы, Дирк.

Полковник напряг глаза, стрелка примитивно-механических (специально для Аномалии) часов тлела каплей фосфорического огня.

– Ждем еще тридцать минут.

Они устроились на более-менее чистом пятачке пола, полковник, скрестив руки на груди, привалился прямой спиной к облупившейся стене, Дирк сидел, ссутулившись и стараясь ни к чему не прикасаться, черные волосы вертолетчика, перепачканные пылью, свалялись и упали на лоб. Мюф отошел на десяток шагов и возился в темноте, расшвыривая легкие обломки.

Штрек ровно уходил во тьму. Здесь, в западной части пещеры, на стенах не осталось и следа облицовки. Грубого вида балки из неизвестного материала там и сям подпирали потолок. Коридор имел такой вид, словно его упорно прокладывали в твердом теле скалы, да так и бросили, не завершив. Среди камней тихо шуршало.

– Крысы, полковник – вы слышите их возню?

– Бросьте, Дирк. Это дурацкий кибер мальчугана.

Из расступившейся темноты и впрямь вынырнула уродливая техническая каракатица. Кибер потыкался в пыльные закутки, а потом с маху ударился о сапог Дирка. Вертолетчик едва не потерял равновесия.

– Ах ты, тварь!

Пинок отбросил машинку прочь. Пластиковый корпус затрещал, кибер замер, ориентируясь, потом счел ситуацию опасной и нырнул в сторону, уходя от несуществующей погони.

– Тим! Вернись, Тим! – Фалиан-младший рванулся следом за машинкой, Септимус едва успел ухватить его за рукав.

– Стой на месте, парень. Тим вернется сам.

Мюф не слушал. Он извернулся ужом, освобождая куртку и погнался за убегающим кибером. Хиллориан обреченно махнул рукой:

– Вставайте, Дирк, хватит прохлаждаться. Вы отличились – как всегда. Не надо было пинать этот хлам. Теперь придется искать мальчишку. К счастью, спрятаться ему некуда – дорога прямая как стрела.

Они устало шагали по рельсам, не подозревая, что через час в живых из них останется только один.

Стриж медленно опустил руку. Конус висел в пустоте. Мерные удары сердца продолжали отдаваться под сводами галереи.

– Это галлюцинация. Слуховая и зрительная.

Немного успокоившаяся Джу выпустила куртку Дезета и решительно замотала головой:

– Нет. У вас не может быть пси-галлюцинаций. Что именно вы видите?

– Свет. Его источник держится в воздухе без подпорок.

– Я вижу другое. Мастер Фалиан, что видите вы?

– Шар из огня.

Стриж попробовал поглядеть сквозь прищур, искоса, по-всякому.

– Чтоб я сдох, но это конус – я вижу его. Неизвестный физических эффект. Мне кажется, он не опасен.

– Для вас – очень может быть.

Конус, словно услышав спор, лениво уплыл в сторону и втянулся в кипящий водоворот черты. Удары невидимого метронома продолжались еще пару-тройку секунд, но потом затихли.

…Мюф заметил, что подпиравшая потолок балка немного просела. Пачкая колени комбинезона, он опустился в грязь, осмотрел столб – длинная трещина начиналась внизу и шла наискось, от столба отделилась длинная, похожая на зуб щепка. Младший Фалиан потрогал острый конец зуба – и тут же сунул уколотый палец в рот, отсасывая соленую бусинку крови.

В этот самый момент, в дальнем конце штрека, в том месте, где пласты камня сходились острыми углами, шевельнулось нечто многоногое и приземистое.

– Тим!

Мюф бесстрашно шагнул вперед и наморщил нос – темнота пахла гнилью и еще чем-то острым, ядовитым. Свет фонаря прополз по стене и упал на неровный пол штрека…

Мюф испуганно замер. На полу кое-что упруго копошилось. Щетинились жесткие усики, скалились зубы, светились злобой бусинки многочисленных глаз. Два десятка грязно-бурых, линялых «хмуриков», срослись хвостами и образовали единое целое – подобие крысиного короля.

Мюф, сбросив оцепенение, неистово, пронзительно заорал…

– Вы слышали, Дирк? Он здесь, это его голос.

– Поймаю паршивца – уши оторву.

– Спокойно, лейтенант. Без радикальных действий… Да стойте же!

Обозленный вертолетчик, не слушая Септимуса, бросился на звук. Отчаянный крик на секунду оборвался, словно крикун сделал короткий вдох, а потом возобновился с удвоенной силой.

– Дирк, вы где? За которым поворотом?

– Я свернул налево, полковник.

– А я направо…

– Сейчас я подойду… Что там у вас?

– Мальчишка вопит как резаный. А, черт! Я уронил фонарь и он погас.

– Помощь нужна?

– Спасибо, нет. Ищите парня, чтоб ему пусто было.

Дирк заколебался – если фонарь Хиллориана разбился, помощь полковнику совсем бы не помешала. Крик младшего Фалиана оборвался, Тусклый свет его маленькой лампы разглядеть не удавалось.

– Эй, парень! Ты где? Кончай прятаться – вылезай.

Мюф не показывался.

Лейтенант остановился, переводя дыхание и оперся о стену. Пальцы нащупали треснувший столб, наткнулись на острую щепку в виде клыка. Дирк отдернул руку и несильно пнул подпорку, на уколотом мизинце выступила почти черная капля крови…

…В тот же миг многолетняя усталость материала сделала свое дело. Опора хрустнула, подалась и распалась пополам, как небрежно сломанная спичка. Ее обломок ударил Дика под колено. Массивные глыбы отделились от потолка и покатились вниз, каменная пыль клубом взвилась над местом катастрофы. крошка стен, мелкие обломки кремня веером брызнули во все стороны…

– Дирк!

Острый треск заглушил голос Хиллориана. Своды тоннеля тряслись, уцелевшие, перегруженные подпорки угрожающе прогнулись. Септимус поспешно шарил в пыли. Фонарь нашелся в неожиданном месте – почти под ботинком самого полковника. Щелкнула кнопка, вспыхнул свет, полковник пристроил лампу на лоб и затянул ремешок на затылке. В отдалении, сзади, стучали, приближаясь, шаги бегущих.

– Кто идет?

– Это мы, колонель. Я, со мною девушка и Фалиан, —вынырнувший из-за поворота Стриж пытался вытереть лицо, но только размазывал по нему грязь. – Что здесь случилось?

– Обвал. По-моему, завалило Дирка. Подождем, пока осядет пыль, и проверим.

В этот отчаянный момент Белочка смотрела на Хиллориана почти с ненавистью:

– Пока мы медлим, он умрет.

– Если лейтенант так плох, он умрет все равно. Стойте! Вы его не найдете в кромешной темноте.

Четверо замерли в стиснутом камнем пространстве, мучительно долго пережидая.

– Все. Теперь чисто. Пора.

Угловатые глыбы почти завалили штрек, проход сузился до предела. Септимус, обдирая плечи, протиснулся вперед, давая место Стрижу.

– Вот он…

Иссиня-бледное лицо лейтенанта выглядело отрешенным, глаза оставались закрытыми. Правая ступня в парусиновом ботинке неестественно вывернулась наружу, неподъемный столб лежал поперек живота. Самое худшее – смертельно искалеченный, раздавленный Дирк все еще жил. Веки задрожали и приподнялись, открыв мутно-черные от расширившихся зрачков глаза. Ни говорить, ни даже кричать вертолетчик не мог, из уголка рта сочилась вязкая жидкость – желчь, смешавшаяся с кровью из прокушенной губы.

НА грани обморока в ушах у Белочки тонко, по-комариному зазвенело. Пси-барьер выстоял, бесконечная боль Дирка не могла проникнуть в сознание, но вот вид… Несчастный лейтенант походил на растоптанного жука, но оставался при этом человеком.

Хиллориан оглядел раненого, цепко всмотрелся в искаженное лицо. Стриж резко оттеснил Белочку прочь.

– Что будем делать, Алекс?

– Ваш человек, вам и решать. Без сомнения, он не выживет.

– Это верно, – сказал полковник, вынимая пистолет. – Пахнет дерьмом и смертью.

– Мне кажется, пахнет еще и рудничным газом. Начнете стрелять – взорвемся все.

Полковник кивнул, убрал пистолет и вытащил нож, склонился над раненым, убрал мелкие камешки с горла лейтенанта, не торопясь примерился.

– Не смейте! – закричала Белочка

Хиллориан обернулся, лицо его задергалось от ярости.

– Стриж, сделайте одолжение, уведите подальше истеричку.

Иллирианец крепко до боли взял Джу за локти:

– Пойдемте, леди. Полковник сердится.

Джу обманчиво расслабилась, а потому ловко вывернулась из цепких объятий Стрижа.

– Вы оба больные ублюдки!

– Я же сказал – держите ее, Дезет! У вас руки растут не из того места – не можете справиться с бабой. Помогите, Фалиан!

Проповедник лишь равнодушно покачал головой. Он понуро стоял в самом закутке у стены, скрестив руки на груди, и, по-видимому, не собирался вмешиваться в потасовку. Белочка тем временем пнула иллирианца в голень, нырнула под руку полковнику и бросилась вперед, прикрывая собой Дирка. В лицо ударил резкий, запах крови, желчи и нечистот.

Хиллориан стоял, жестко выпрямившись, держа в опущенной руке нож, бледный до зелени в пронзительном свете четырех фонарей.

– Ты мелкая, пошлая психопатка. Нервная сука. Он умирает! Понимаешь – медленно умирает. Это уже не человек – это останки. Мы хотим помочь ему умереть быстро.

Джу почти прижалась к Дирку. Веки вертолетчика снова дрогнули, в уголке левого глаза собралась крупной каплей влага. «Он же все слышит и все понимает, он до сих пор еще здесь», – с ужасом поняла Белочка.

Хиллориан продолжал, медленно чеканя слова:

– Я не потерплю бунта подчиненных. Даже если придется вводить казни.

Алекс, возьмите ее и уберите отсюда. Делайте с ней все, что хотите, любыми средствами – долой.

Джу в ужасе обернулась. В серых, слегка меланхоличных глазах иллирианца отражалось холодное электрическое пламя. Джу сжалась, приникнув к Дирку. Бывший сардар помедлил.

– Простите, колонель, я пас.

– То есть, как?

– Дирку хуже не станет. Она врач – ну, пусть попробует лечить. Я не вижу причин применять насилие.

Полковник тяжело дыша, поднял руку с ножом, постоял, рассматривая побелевшие от напряжения костяшки.

– Мне надо было пристрелить вас, Стриж, еще там, в Ахара, еще четыре года назад. Результатом вашей дури станет его, – наблюдатель ткнул подбородком в сторону лейтенанта, – медленная смерть.

Дезет пожал плечами. Хиллориан грязно и витиевато выругался и, обдирая плечи, вылез из штрека. Дезет немного постоял, спрятав руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, потом фыркнул:

– Знаете, а ведь он прав. Надеюсь, вы понимаете, что творите.

Джу отвернулась, не удостоив Стрижа ответом. Она опустилась на колени, подавив отвращение, придвинулась к Дирку вплотную, положила узкие, холодные ладони на его виски и – сняла пси-барьер…

Это было очень больно и очень трудно. Сущность Дирка сплошь состояла из страдания. Разум Белочки рванулся прочь, подобно раненому животному убегая от опасности. Она вытерла непроизвольные слезы и вернула ладони на виски лейтенанта. Боль вернулась, но стало немного полегче. Джу поняла, что Дирк чувствует ее присутствие, верит ей, и осторожно потянула боль на себя. Холодное страдание умирающего, переходя к живому человеку, превращалось в палящий огонь. Белочка держала голову лейтенанта на коленях и плакала. В воспоминаниях звенели прохладные фонтаны Параду, бегал, коротко тявкая, щенок, сверкая боками, катился оранжевый мяч. Дирк слегка расслабился. Пламя боли чуть угасло, но тут же разгорелось снова. «Великий Разум, мне не справиться одной». Помощь пришла с неожиданной стороны, в серой мгле нарисовались новые силуэты – светящийся Иеремия и маленькое, яркое пятно – отблеск сущности Мюфа за спиной луддита.

«Спасибо». «Не за что, девушка, сочтемся потом». Дирк замер, вытянувшись. Он еще не умер, но больше не страдал. Белочка снова коснулась разума вертолетчика и какое-то время наблюдала обрывки его собственных воспоминаний – утонченная, аристократического вида старуха в коричневом бархате (мать?), иссиня-черные волосы смуглой женщины, близнецы с бумажным змеем. Белочка и Дирк, оба они точно знали, что близнецы будут жить очень долго…

Джу осторожно и мягко разорвала контакт и дождалась остановки дыхания раненого. Потом встала, отряхнула каменное крошево с дрожащих от слабости колен.

– Умирают все. Но никто не должен умирать в грязи и ненависти.

Иеремия все так же молча, скрестив руки, стоял в углу. Джу заметила среди битого камня пистолет Дирка, подобрала и сунула себе в карман. Потом, слегка шатаясь, выбралась из штрека. Стриж шел сзади, не отставая, и она обернулась, чтобы посмотреть иллирианцу в лицо. В выражении глаз Стрижа было нечто странное, Джу поняла – он впервые посмотрел на нее всерьез.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Она отрицательно помотала головой.

– Насчет чистой смерти – быть может, вы и правы, Джу, но я слишком часто видел, как люди именно так и умирают – в грязи. И еще – простите меня и простите всех нас за эту безобразную сцену.

Тело Дирка осталось в штреке – его заложили камнями, возведя над местом обвала грубое подобие саркофага. Полковник держался отчужденно, «бунт» оставил без последствий, лишь приказал Дезету сдать пистолет.

Выживших наблюдатель опросил по-отдельности, вся информация, которая касалась «конуса» и «черты», осела в походном кейсе полковника.

Выводов не было ни у кого – потрясение оказалось слишком сильным.

Утро следующего дня экспедиция встретила в унынии – следы Мюфа так и затерялись в обвалившейся шахте. Джу, выплеснув энергию на Дирка, словно оцепенела, для настоящей скорби не хватало ни сил. Старший Фалиан, погрузившись в ставшее для него едва ли не обычным состояние транса, твердо объявил, что внук жив. Стриж только хмыкнул, полковник же медлил, оттягивая окончательное решение.

– Хорошо, – сказал он, наконец. – Возьмите фонарь, Дезет, и за мной. Фалиан, вы тоже с нами. Симониан остается следить за лагерем.

Отправленная в полуотставку Джу потихоньку извлекла со дна мешка поддельное «Руководство по лечению кишечных расстройств». Привычно свистел ветер, шуршал песок, плескался маленький водопад. Соорудив себе из хлама подобие кресла, Джу свернулась клубком и погрузилась в чтение.

По мнению Майера между мыслями и реальностью могло существовать нечто вроде изощренного обмена. Фанатично уверенный в своей правоте человек, не обжигаясь, принимал в ладони раскаленную сталь. Невинный подносил к устам чашу яда и без вреда для себя глоток за глотком пил отраву на глазах у свидетелей казни. Мифология древней Геонии насчитывала много таких историй, но прошли века, и чудеса сделались крайне редкими.

Если верить бредням Майера, Аномалия могла оказаться скопищем грез самых разных людей, но такое романтическое объяснения совсем не устраивало Белочку. Походя, буднично, безо всяких чудес, этот физический эффект уже убил девятерых: наблюдателя Нуньеса с напарником, двоих летчиков, людей с горноспасательной станции, Дирка.

«Этот наблюдатель явно не договаривает, это еще не конец, и ведь кто-то украл мои ампулы».

Джу подобрала несколько камешков, бросила их один за другим в бездонную воронку и поклялась себе набраться терпения и сделать все, чтобы исподволь выудить тайну полковника…

Полковник Хиллориан посветил фонарем, вытер каменную пыль со щеки.

– Мы на месте. Это та самая развилка. Мальчишка в заваленном тупике, отделен от нас слоем камня, если ему повезло – жив, хотя я бы не питал излишнего оптимизма.

– Старик уверен, что все в порядке.

– Старик – заинтересованное лицо, Алекс, – тихо шепнул Хиллориан. – Завал в правом проходе нам не разобрать, так что сворачиваем налево и поищем обходной путь.

Иеремия, который то ли слышал их, то ли не слышал, описал лампой дугу. Штрек уходил вперед, заметно изгибаясь вправо.

– Проходы сближаются. Ну все, здесь тупик. Погодите… Вверху узкий лаз… Смотрите, Стриж!

– Да. Узковато, конечно, – отозвался Дезет из-за спины Хиллориана. – Неплохо бы забраться туда, а вдруг лаз соединен с соседним штреком. Благословляете, колонель? Тогда я полез.

– Оставайтесь на месте. Я сам хочу там побывать.

Хиллориан подтянулся на руках и нырнул в отверстие. Полковник с отвращением припомнил истории о том, как якобы не способная пятиться крыса, намертво застревала в длинной, запаянной с одной стороны трубке, в конце которой оставляли приманку. Одураченное животное съедало свой кусок сыра, а затем медленно издыхало от голода, голохвостым задом к выходу, в двадцати сантиметрах от свободы.

– Мюф!

Полковник крикнул на всякий случай и с крайним изумлением услышал слабое эхо ответа:

– Я здесь…

Проход обрывался, в кромешной темноте внизу что-то судорожно возилось. Полковник посветил фонарем – в круг света попало осунувшееся, чумазое лицо мальчишки. Хиллориан высвободился из тесноты каменного лаза, тяжело приземлился на дно.

– С тобой все в порядке?

Мюф казался неестественно спокойным – в хладнокровии затерянного в подземелье паренька полковнику почудилось нечто жутковатое, нечеловеческое.

– Да. Здесь мой кибер. Я нашел королеву хмуриков. Кричал и звал, но никто не приходил. Я не мог дотянуться до второго выхода. Где Джу? Где дедушка?

Септимус потянул спертый воздух, мельком глянул в угол, сплюнул от отвращения при виде комка сросшихся зверьков.

– Пошли отсюда, парень.

Он подсадил ребенка в недосягаемое для того отверстие. В свете фонаря блеснул плоский, намертво прикрепленный к подпорке прямоугольник тусклого металла. Хиллориан остановился, вытер лоб, глаза, поправил лампу, смахнул грязь с находки. «Ого! Или это полная схема штреков, или я идиот».

– Ползи первым, парень. Я сейчас.

Хиллориан, как мог, почистил табличку. Схема оказалась на удивление примитивной – никаких лабиринтов и прочих сложностей. Он перевел дыхание, еще не смея надеяться на удачу. Знаки читались легко: веер черточек – взрывное устройство, стилизованная кнопка – пуск. Знак кнопки приходился на только что покинутый Хиллорианом тупик. «Значит, где-то там спрятан пульт».

Из общей картины выбивалось лишь изображение в левой средней части таблички, скорее всего, оно соответствовало еще не обследованной части лабиринта, еще один тупиковый ход отмечал странный значок – квадрат, вписанный в круг. Хиллориан тщательно скопировал изображение в блокнот и спрятал его поглубже в карман. Потом подумал – извлек рисунок и поспешно сделал копию, убрав все обозначения, относящиеся к кнопке и взрыву, оставив только круг и квадрат. Потом подтянулся и протиснулся в лаз, предвкушая совершенно новый оборот событий.

Ночью ветер отогнал тучи, россыпь звезд замерцала а небе над Аномалией. Белесый свет Селены заливал скалы и окаменевшую глину, менгиры отбрасывали длинные тени.

Дверь бункера со скрипом отворилась, невысокая фигурка вышла наружу, Мюф сел на край карниза, свесив ноги вниз. Оркус молчал в ожидании, а потом появился голос. Он родился из шуршания песка и плеса капель, потом заметно окреп, воздух вокруг словно бы сгустился, заставляя шевелиться взлохмаченные волосы на макушке.

Мюф отодвинулся от края Оркуса, подтянул ноги и встал. Голос низко гудел, не собираясь униматься. Мюф потоптался возле бункера, тихонько позвал «Джу!», но ответа не получил.

Все так же мертвенно светилась Селена, черный зев шахты гостеприимно ждал. Мюф вошел, и его короткие шаги глухо отдавались под сводами. Он шел, не замечая, что позабыл фонарик, темнота редела, пронизанная мелкими искрами синеватого огня. Зов, словно плотный, упругий ветер гнал вперед, не позволяя остановиться, пока мальчишка не упал, споткнувшись о рельсу.

– Джу! Джу, помоги!

Мюф оперся содранными локтями о месиво ржавого железа, вскочил и рванулся прочь – что-то колючее царапнуло лицо, он наугад ударил кулаком, отгоняя врага в сторону.

– Джу!

– Я здесь, держись.

Силуэт, обрисованный частицами голубого огня, появился в темноте, Белочка шла навстречу Мюфу, искры плясали в ее волосах, на ресницах и даже на кончике носа. Это было смешно – младший Фалиан мгновенно успокоился.

– Пошли, – Джу протянула ему руку, и Мюф сжал теплые пальцы.

Они шли в темноте вдвоем и голубые искры вокруг дотлевали светляками. Безопасный, побежденный Оркус разочарованно вздохнул, отступаясь. Проход постепенно расширялся, превращаясь в зал. Пол оставался сухим, но младшему Фалиану все равно казалось, что где-то поблизости шуршит водопад. Джу больно стиснула руку Мюфа, ее привычный силуэт больше не светился искрами, он словно чуть расплылся по краям, потеряв отчетливость.

– Куда мы идем?

Джу молчала. Мюф попытался отобрать свои пальцы, но рука ее отвердела и похолодела, сжав его ладонь как тиски.

– Пусти, Джу.

Она молчала, полуразмытый силуэт почти слился с сумраком коридора. От Джу веяло пустотой. Мюф попытался остановиться, но не смог, упругий ветер гнал и гнал его вперед.

– Ты не Джу. Ты не Джу! Пусти, говорю!

Мальчишка рванулся, отбирая свою руку, силуэт растаял в воздухе, но это не помогло – напор воздухе сносил Мюфа вперед и вправо, туда, где, рассекая камень пола, клубилась фонтанчиками сухой пыли черта.

Он закричал, отбиваясь, но бороться оказалось не с кем. Оркус спал, а чтимый дедушкой Разум загадочно молчал. Младший Фалиан вытер нос и щеки рукавом. Песок вперемешку с синими искрами кипел совсем рядом, почти касаясь его ботинок.

И тогда Мюф шагнул за черту.

«Наверное, мы сделали все, что смогли. Сегодня Септимус приказал прекратить поиски Мюфа. Зачем он так поступил, зачем ушел один в ночь? Может быть, просто сорвался с карниза. И все-таки, стоит только закрыть глаза, я слышу, как под каменными сводами отдаются эхом его короткие шаги…»

В сухой, пыльной темноте осторожно прошуршали лапки. Хмурик, подняв облезлый хвост, сделал пару робких шажков и остановился. Ему было больно, хотя лапы и ребра не пострадали, болело что-то внутри. Его гнездо исчезло – знакомый отнорок завалили громоздкие глыбы. Животное принюхалось – противно пахло гарью. К невкусным запахам разрушения примешивался знакомый запах еды. Хмурик просеменил вперед, обогнул сломанную балку, протиснулся в щель между камнями и наткнулся на искомое, куснул руку лежащего ничком человека, попробовал отодрать ноготь. Рука не шевелилась. Зверьку уже приходилось обгладывать тела, он вцепился в одежду мертвого, пробежал от кисти до локтя, с плеча перебрался на грудь и мягким, влажным носом дотронулся до человеческого лица.

В ту же секунду резкий шлепок отбросил зверька прочь:

– Ах ты, зараза.

Животное ощерилось, готовясь к схватке. Внезапно ожившая добыча зашевелилась и привстала. Она оказалась большой, слишком большой. Хмурик, пискнув, отступил и юркнул в глубокую щель между камней. Маленький мозг инстинктивно запомнил место – на всякий случай. Грызун убегал, унося в сознании чувство голода и незаслуженной обиды.

Стриж привстал, и тут же охнул, ударившись головой о низко нависший свод. Он лежал, почти зажатый между двумя плитами камня, просвет между которыми не превышал двух футов. Левая рука затекло, пальцы мертвой хваткой сжимали какой-то предмет. Чувствительность понемногу возвращалась – в ладонь словно воткнули десяток раскаленных иголок.

Стриж машинально сунул подобранный предмет в карман, пошарил вокруг, отыскивая пистолет и фонарь. Оружие уцелело, фонарь нашелся рядом, Дезет пощелкал переключателем – лампа даже не моргнула, стекло оказалось разбитым вдребезги.

– Живые есть?

Молчание, сухой шелест земли, тонкий писк зверька. Стриж попытался вспомнить, в какой стороне остался выход, но тут же бросил бесполезное занятие – очертания штреков, форма стен – все это изменилось до неузнаваемости. Он выждал, надеясь, что глаза привыкнут к сумраку – все напрасно, к полной темноте привыкнуть нельзя, ни один луч света не проникал в заваленный тоннами камня подземную ловушку.

– Эй, Джу, Фалиан, отзовитесь!

Он кричал и звал, еще надеясь на ответ, но в душе понимая, что чудес не бывает. «Здесь нет воды. И я буду умирать один, много дней». Стриж ощутил острый клаустрофобии – масса камня, казалось, давила на плечи, неподвижный воздух не позволял вдохнуть. Иллирианец заметался в темноте, инстинктивно стараясь найти место попросторнее. Ладони скользили по камням, зарывались в измельченный мусор.

…На чужую, холодную кисть он наткнулся случайно, затем нащупал предплечье и плечо, слой за слоем сдвигал крошево мусора, пока не вытер пыль с неподвижного лица, не ощутил рукой гладкие густые волосы.

– Джу, ты жива?

Дезет пытался найти пульс на запястье, не нашел, отогнул ворот куртки, нащупал сонную артерию – она медленно вздрагивала в такт ударам сердца.

– Джу, ты меня слышишь?

Никакой реакции.

«У нее может быть поврежден мозг. Нужно осмотреть зрачки». Стриж поспешно шарил вокруг, поднимал и бросал обломки. Вырвалось и метнулось прочь горячее, гладкое тельце «хмурика».

Фонарь сострадательницы обнаружился в стороне. «Звезды и Разум – неужели и этот разбился?» Стриж, воззвав в душе к справедливости, щелкнул переключателем, увидел свет, закрепил ремешок на голове, склонился над девушкой, приподнял неподвижное веко.

Зрачок Джу заметно сузился.

– Это уже получше.

Он убавил яркость, экономя заряд, обследовал шею, конечности, позвоночник – переломов не оказалось, но девушка не приходила в себя. В ее неподвижности чудилось нечто странное – транс, обморок или все же начало конца? Стриж освободил от щебня неподвижное тело, полусидя устроился у стены, прислонил к своему плечу голову сострадательницы.

– Если нужна энергия – берите мою.

Ответа не последовало. Он ждал, выключив фонарь, сберегая последние капли энергии в батарейках. Тьма колыхалась вокруг сетью, не черной – серой, сплетенной из хищных нитей.

Мало чувствительный к таким вещам иллирианец только дернул свободным плечом.

Куртка исчезла. Джу очень замерзла. Она стояла на сквозном ветру а тонком и коротком кружевном платье. Туфельки, те самые, которыми она выстукивала по ступеням «Виртуальных приключений», скользили по мокрым камням, у самых носков скала кончалась пропастью. Внизу, под этим обрывом, сквозь плоский слой перистых облаков просвечивал город – стеклянные ярусы крыш, нефрит скверов, серебряные ниточки улиц. Город выглядел безлюдным, ветер размеренно свистел, огромные массы воздуха двигались, время от времени широкая прореха в облаках позволяла получше рассмотреть город.

«Что мне делать? Я не могу туда спуститься. Руки совсем окоченели». Ветер крепчал, грозя сорвать со скалы, дыры в облачном покрывале обретали очертания зверей, становились птицами, геометрическими фигурами, гротескно искаженными человеческими лицами.

«Я умерла, – подумала Белочка. – меня убил взрыв, и это не город, а прикинувшаяся им Холодная Пустота».

– Хей!

Она обернулась. Прямо за спиной, на большом округлом валуне сидел Мюф.

– Рад видеть тебя, Джу.

– Я тоже очень рада. Что ты здесь делаешь?

– Стерегу Дверь.

– Обманывать нехорошо. Здесь нет двери.

Мюф поджал ноги, охватил колени руками, на ресницах от резкого ветра выступили слезы.

– Все это место – Дверь, я стерегу ее. Джу, мне холодно, сделай что-нибудь, освободи меня.

– Я попробую. Отсюда можно сбежать?

Мюф кивнул.

– Просто иди спиной вперед и старайся не смотреть в яму. Лучше всего смотреть на облака. Я буду считать.

– Пошли вместе. Ты же хочешь, чтобы я взяла тебя с собой?

Мюф подумал, потом мотнул головой.

– Нельзя, тогда некому будет считать. Надо, чтобы считали. Иди одна, Джу, и скажи деду, чтобы он меня забрал. Пожалуйста. Я знаю, он может.

Холодные руки Мюфа обняли Белочку за шею. Они были нечеловечески жесткие и ледяные. На ее ухо упала то ли капля, то ли слеза.

Хвала Разуму, не все потеряно – капля была теплая. Мюф выпустил шею Джу и принялся считать:

Раз-два – привет.

Другого хода нет.

Здесь – черта,

Там – зола.

Замри – беги.

Не береги.

…Золото-медь,

Надо успеть.

Сильную рать

Быстро собрать…

«Это только считалка. У нее нет никакого смысла», – подумала Белочка и все же сделала шаг от обрыва спиной вперед. В лопатки ударил тугой ветер, короткий подол юбки бился словно флаг. Еще шаг назад.

– Мне трудно. Давай, уходи быстрее! – раздался голос Мюфа.

– Я ухожу не надолго! Жди! Мы обязательно заберем тебя!

Маленькая фигурка скорчилась на камне. Свист ветра перешел в ураганный рев, этот ураган опрокинул Белочку, но сзади не оказалось тверди, только бесконечные массы воздуха. «Я сейчас разобьюсь, я упала», – подумала Джу и рухнула вниз.

Стояла кромешная темнота, от неудобной позы затекла шея. Белочка судорожно вдохнула и закашлялась. Вспыхнул неяркий свет, озарив окруженное камнем пространство. Слезы текли ручьем, спазмы сжимали горло при каждой попытке вдохнуть…

– С возвращением, леди.

– У-у-у…

– Что такое? Вам помочь?

– У-у-убирайтесь отсюда. Не надо на меня смотреть.

– Пустяки. Дышите носом, глубоко и медленно. Вот так.

– Что это было?

– Возможно, клиническая смерть, хотя едва ли. Я тут шарил без света и наткнулся на ваши окоченевшие руки.

– Тьфу. Умеете же вы сказать гадость.

– Нет, это такой иллирианский юмор.

– Где мы сейчас?

– Понятия не имею. Был взрыв, топография изменилась, мой фонарь разбился, колонель сбежал, потерялся проповедник.

– По поводу утраты проповедника – не слышу сожалений.

– Нет, мне на самом деле жаль, подвижный был дед, мог пригодиться. Вы согрелись, двигаться сможете?

– Попробую, но болит нога.

– Переломов нет, я проверял – обычный ушиб. Пошли, поищем другой выход.

Они двинулись в путь на четвереньках – по-другому не позволял низкий потолок.

«Иллирианец специально говорит всякую чушь», – сообразила Белочка. «Он боится, что я пойму – выхода нет. А его точно нет – я знаю, мы все здесь умрем – и я, и мастер Фалиан, если он еще жив, и сам Стриж. Как же все-таки страшно. Эти камни вот-вот рухнут нам на головы.»

Впереди сверкнул еще один фонарь.

– Вот и проповедник, легок на помине. Нужно протиснуться сквозь щель, дальше будет просторнее. Давайте руку, я помогу…

Место казалось незнакомым или просто до неузнаваемости изменилось. Иеремия стоял прямо и, задрав подбородок, рассматривал источник света высоко над головой. Странное приземистое существо жалось к его ногам.

– А это что такое? – спросила удивленная Белочка.

– Богопротивная игрушка, которую ты подарила моему внуку, – невозмутимо сообщил Фалиан.

– Откуда он взялся?

– Пришел из темноты.

– Сейчас не время спорить, – вмешался Дезет. – Нужно отсюда выбираться. У кого есть разумные предложения?

Иеремия покачал головой.

– Выход открыт, но он слишком высоко. Зацепиться не за что.

– Я все же попробую.

Попытки Стрижа не заняли и пяти минут, но закончились двумя падениями, к счастью, с небольшой высоты.

– Вы правы, ваше проповедничество. Там, повыше, камень совершенно гладкий – как стекло.

Пронзительно-белый день сиял сквозь безнадежно недосягаемый выход. Белочка исподтишка рассматривала Стрижа – тот казался неестественно спокойным. «Это крайняя степень отчаяния, – поняла она. – До сих пор, и уже давно, он удерживал нас всех, заслоняя от безумия, но теперь резерв исчерпался».

– Алекс…

– Что?

– Вам плохо?

– Как сказать – я не справился с задачей.

– Вы и так сделали все, что могли.

– Я сделал все ошибки, какие только мог.

– Как думаете, куда подался Хиллориан?

– Занятный вопрос. Сдается мне, он больше не вернется в Департамент. Септимус не маньяк, но он явно не в себе.

– Мне кажется, полковник чего-то боится. Я даже уверена наверняка.

– Убегая, Септимус кое-что потерял, я подобрал эту штуку как раз перед взрывом, а потом обнаружил у себя в кулаке. Не хотите поглядеть?

– Хочу.

– Понадобится уником.

– Мой еще чуть-чуть работает.

Дезет пошарил в кармане и вытащил оттуда чип, вставил его в разъем, после чего по экрану медленно, словно нехотя поползли строки: «Здравствуй и прощай, сынок. Надеюсь, что у тебя хватило терпения не трогать раньше времени последнее завещание старика. Впрочем, вероятность того, что ты используешь чип не ко времени, ничтожно мала, и я благодарю Разум за то, что он послал мне такого пунктуального человека…»

Когда письмо закончилось, Стриж, Джу и Фалиан некоторое время молчали, пытаясь собраться с мыслями.

– Мне кажется, Мюфа еще можно вернуть, – с надеждой казала Белочка.

– Вернуть откуда? Чисто физически – он не мог тут выжить.

– Кто этот Элвис Миниор Лютиан?

– Судя по осведомленности – кто-то из высших кругов их департамента. Похоже, он нарушил правила своей конторы и ждал неизбежной расплаты. Хиллориану Аналитик внушил, что в Аномалии существует некий «ключ» – технология или артефакт, который можно использовать в собственных целях.

– Мне кажется, с характером полковника такая доверчивость не вяжется.

– Вы его мало знали. Я – чуть больше. Септимус верил в две вещи – в исключительную личную миссию и в свою правоту. Возможно, он собирался принести пользу Конфедерации, но внутри Аномалии постепенно сошел с ума – захотел могущества для себя. В любом случае, ваши соотечественники не уймутся, исследования по Аномалии не прекратят.

– Мне немного жаль Септимуса. Его тоже обманули, обещав то, чего нет. Этот Элвис Миниор Лютиан-Аналитик – порядочный циник.

– Тоже мне, нашли, кого жалеть. По мне так Аномалия просто снимает барьеры. Сравните поведение Септимуса и Дирка, а потом делайте выводы.

– Интересно, зачем он украл стимуляторы?

Стриж смущенно фыркнул.

– Это не колонель, это я сам. Не сердитесь, сейчас все объясню. Экспедиция с самого начала выглядела как команда смертников. Я быстро понял, что полковник утаил детали, но еще надеялся получить то, что мне наобещали. Стимуляторы стали небольшой страховкой. Если дело обернется плохо, я собирался уйти, использовать их и оторваться от погони, ведь Аномалия на меня не действует.

– Собирались всех бросить?

– Если понадобится – да.

– А обыска не испугались?

– Я не носил эти ампулы с собой, а еще на пустошах нагрузил ими мешок Дирка. Сделал из парня этакий ходячий склад.

Белочка с удовольствием отметила, что иллирианец смущен и злится, но апатия его исчезла. Стриж, впрочем, примирительно махнул рукой:

– Знаю, все это выглядит некрасиво, но мы тогда не были знакомы. Давайте, не будем ссориться. Нужно как-нибудь выбраться из ловушки.

Чуть в стороне шевельнулся упорно молчавший Фалиан. Кибер у ног старика тоже зашевелился, потом неловко приподнялся на манипуляторах и зашагал в сторону Белочки.

– Эй, не давайте ему подходить!

– Что?..

– Берегитесь!

Последующие события произошли почти мгновенно. Кибер с размаху ткнулся в сапоги Джу, она потеряла равновесие и упала набок. Дезет выхватил пистолет, полетели стреляные гильзы, три пули прошили пластиковый корпус кибера. Машинка дернулась, перевернулась на плоскую спину и забилась, то складывая, то распрямляя манипуляторы. Запахло паленым – из круглого брюха игрушки потянулась вверх струйка дыма.

– Что это с ним?

Джу встала, потирая ушибленный локоть. Стриж ковырнул мертвую машинку носком сапога.

– Не знаю. Технический сбой, наверное.

Луддит отнесся к буйству греховной техники безо всякого удивления – он, все так же брезгливо сторонясь Стрижа, подошел к киберу и двумя ударами крест-накрест распорол тонкий пластик корпуса.

– Что там?

– Ничего особенного. Трос, который нам пригодится, чтобы выбраться, остальное – обломки. Даже для кибера очень примитивно. Не понимаю, как эта горсть хлама внутри заставляла его работать.

– Теперь я понимаю, почему киберу не вредила Аномалия.

– Из-за простоты конструкции.

– Нет, это не машинка Нуньеса. Это – чужое создание. Мне страшно, Алекс. Мюф хотел кибера – он его получил. Аномалия выполняла наши желания.

– Ну это едва ли, – с сомнением сказал Стриж. – Я не искал тут неприятностей.

Он присел на корточки, потроша утробу мертвой машины.

– Трос из приводов подойдет, тонковат, но ничего. Сейчас я снова полезу наверх. У вас сохранились горные рукавицы?

– Вот, возьмите, мне они все равно велики.

Стриж прикрепил отломанную ногу кибера к извлеченному из его же внутренностей веревке и подбросил импровизированный крюк, метя в отверстие на потолке, но конструкция рухнула обратно. Он прицелился снова, и на этот раз нога мертвого кибера легла поперек отверстия.

Белочка, стоя внизу, смотрела, как Дезет лезет наверх, как, на минуту заслонив собой просвет, он отцепляет и вытаскивает веревку. Иллирианец отошел в сторону и исчез. Упало несколько мелких камешков, шаги заглохли – то ли Стриж остановился, то ли попросту отошел подальше от разлома. «Он не вернется, – вдруг с ужасом сообразила она. – Это вполне в его духе. Сейчас Стриж уже отошел уже метров на двадцать, думает, где искать брошенный рюкзак, уцелели ли крючья…»

Джу поискала ментальный след иллирианца и, как всегда, ничего не нашла.

– Мастер Фалиан… Мастер Фалиан! Да очнитесь! Надо что-то делать.

Иеремия равнодушно пожал плечами:

– От судьбы не уйти. Каждый человек, девушка, следует своим наклонностям.

Джу заметалась, тщетно пытаясь справиться с паникой, в этот миг наверху зашуршало, на фоне неба снова появился силуэт Дезета:

– В чем дело, что за шум?

– Ни в чем. Вас долго не было.

– Я закрепил веревку, завязал на ней узлы. Забирайте рукавицы. Вас я согласен вытащить руками, но увесистого проповедника не потащу, пускай лезет сам.

Через полчаса все трое очутились наверху. Склон Воронки с северной стороны изменился, бункер исчез, там и сям все валялись горелые куски пластика.

– Я больше не чувствую Аномалии.

– Значит, она исчезла.

– И чем же вы тогда встревожены?

– Тем, что в Порт-Калинусе осталась моя дочь. Если техника заработала, полковник может связаться с Департаментом, я – в любом случае не могу. Поддержки с базы Лора больше не существует, пока мы доберемся до столицы, Хиллориан уже распространит свою версию событий. По результатам меня могут ликвидировать. Не хочу пугать, но вас и Фалиана – тоже.

– У вас остался стимулятор и возможность уйти через границу.

– Без дочери я не уйду, не обезвредив полковника – не уйду тоже. Хиллориана нужно догнать еще в горах.

– Вы его убьете?

– Пока не знаю, сначала нужно понять, насколько он вменяем. В других обстоятельствах убил бы сразу, но мы на каленусийской территории.

– Я не стану помогать вам в убийстве.

– Я и не прошу.

– Продуктов мало.

– Не печальтесь, в горах еще остались козы.

– Моя аптечка пропала, нет воды.

– Наберем, сколько сможем, из местного источника. Оставайтесь с проповедником и ждите здесь. Я немного осмотрюсь и вернусь за вами.

Стриж обогнул завал разбитых взрывом менгиров и прошел пару сотен метров. Импровизированный лагерь, Белочка, долговязая фигура Иеремии – все это скрылось из виду. Мутный ручеек нес взбаламученную глину, Дезет отследил русло – вода струилась из еще не обследованной каверны. Близ входа в нее он перешагнул через мокрую грязь и замер.

Прямо перед иллирианцем, на фоне черного провала, с пистолетом наготове, стоял воскресший полковник Хиллориан.

– Так вы все еще здесь, колонель? – спросил замерший на месте Стриж.

– Да, будь вы прокляты. Обвал закупорил долину. Прохода к перевалу больше нет.

– Вот как. Очень интересно.

– Стоять. Оружие на землю.

«Септимус предсказуем, опять хочет моей сдачи», – подумал Стриж и чуть развел в стороны пустые ладони.

– И что теперь?

– Медленно вытащи пистолет из кобуры. Держи его рукоятью вперед. Так… Теперь встань на колени и положи ствол на землю.

«Он не хочет видеть мои глаза – понял Стриж. – Стрелять будет сверху в голову. Потом ликвидирует остальных, у него уже не осталось выбора».

…Септимус вышел из темноты, он еще не привык к сиянию полудня и старался не думать ни про заваленный проход, ни про обман Аналитика, балансируя на грани приятного ощущения власти. Фигура Дезета представлялась чернильным пятном на ярко-белом фоне, перед глазами мельтешили воображаемые мушки. Прежнее безумие утихло, но оставило после себя легкую слабость и замедлило рефлексы. Пинок в колено вывел Хиллориана из равновесия, пуля не попала в иллирианца, вместо этого лишь чиркнула по камню. Стриж уже спрятался за большим камнем, успев подобрать свой пистолет. Полковник повторил этот маневр, укрывшись за другим валуном. Противники медлили, никто не решался высунуться первым.

– Может быть, поговорим, Алекс?

– Не о чем.

– Даже застрелив меня, ты ничего не добьешься.

– Добьюсь приятной мелочи – справедливости.

Стриж не мог слышать, как вздохнул Хиллориан.

– На самом деле я не совсем солгал. О шансах погибнуть тебя предупредили. Умолчали только, что это стопроцентный шанс. Насчет твоей дочери – я бы свои обещания выполнил. Теперь она в любом случае останется в приюте, а питомцы там иногда умирают.

– Этот шантаж больше не пройдет.

– Надо же, мой враг обиделся. Между прочим, зря. Ты был пропащим ублюдком, я снова сделал тебя человеком. Ну да, всего на несколько недель, зато каких…

«В чем-то он прав, недели были яркие, – подумал Стриж. – Однако, с чего бы это наблюдатель так разболтался? На обычного Хиллориана многословие не похоже. Или сукин сын совсем сошел с ума, или замыслил новую пакость».

Полковник, не получая ответа, тем временем примолк.

– Эй, колонель! А как же остальные? Девушка, ребенок, старик. Их-то за что?

Молчание. Ветер тихо посвистывал в камнях. Дезет резко повернулся, спиной ощутив опасность…

Грянул выстрел, пуля почти задела висок. Хиллориан обошел Стрижа, воспользовавшись вторым выходом из туннеля. Еще две пули пришлись в песок возле самого плеча откатившегося в сторону иллирианца. Полковник не успел ретироваться за камни и теперь сидел за непрочными остатками переломанных конструкций.

Стриж аккуратно прицелился, выстрелил и, кажется, попал – на той стороне сдавленно ругнулись. «А ведь у колонеля остался последний патрон. Посмотрим, как он запоет, когда роли поменяются».

– Эй, Септимус! – позвал иллирианец, не высовываясь. – У меня есть идея – сдавайтесь-ка лучше вы. Расскажите про Аналитика, я готов выслушать, хуже все равно не будет. Пытать вас не стану, честное слово.

Голос полковника долетал плохо, тем не менее, сардар разобрал ответ.

– Гуманист-каратель нашелся, – отозвался Хиллориан и добавил чудовищно грязное ругательство. – Я служу свободе и процветанию Геонии. Цель оправдывает средства, в этом случае количество трупов значения не имеет.

– Свободе от чего – от здравого смысла, что ли? Раньше ты берег хотя бы своих людей.

– А ты раньше не церемонился с врагами.

– Ну так пользуйся моментом, бросай ствол и выходи. Может быть, до чего-то и договоримся.

За пластиковой развалюхой помолчали, потом пистолет, далеко отлетев, прошуршал о песок.

– Ладно, выхожу.

«Слава Разуму, это лучший исход, – подумал Стриж. – Я не хочу убивать колонеля почти что на глазах у Джулии. Даже после предательства в колодце, все равно не хочу».

Хиллориан появился, стараясь держаться с достоинством. Пуля Дезета пробила ему мякоть плеча – наблюдатель зажимал рану носовым платком. Впрочем, полковника следовало опасаться даже в таком жалком состоянии.

– Где остальные? Живы? – хрипло спросил Септимус.

– На твое счастье – да. Спокойнее, спокойнее, не оборачивайся, давай, обойдемся без эксцессов. Все уже кончилось, нет смысла ругаться.

– Твоя взяла. Убьешь?

– Я еще не решил.

Полковник брел медленно, шатаясь, кровь обильно проступала сквозь самодельную повязку.

– Жаль, что так получилось, – пробормотал он. – Мне очень жаль, Алекс, что с тобой так получилось. Если бы я мог выбирать… Но не могу. Можно, помедленнее… Я очень устал.

Движения пленника становились все более вялыми, Дезет замедлил шаг, пытаясь понять, что происходит.

Ошибку свою он осознал мгновение спустя. Хиллориан распрямился как пружина и бросился на иллирианца. Удар пришелся в основание шеи. Ошеломленный Стриж не удержал пистолет. Цепкие пальцы полковника намертво ухватили воротник куртки противника. Раненая рука действовала лишь чуть слабее. Толчок – и двое, рухнув на землю, наполовину зависли над краем воронки.

Дезет пытался вырваться, наблюдатель – скатиться вниз, увлекая за собой врага. Обрыв крошился, осыпаясь. Упало еще несколько камней. В конце концов Стриж и Септимус рухнули вниз, увлекая за собою лавину земли и сухих, сломанных веток. В этой лавине нашлось несколько крепких булыжников. Один из камней, катясь в пустоту пропасти, с хрустом ударил наблюдателя в висок. Пальцы полковника разжались, иллирианец освободился.

«Поздно – подумал он. – Слишком поздно». Карниз следующего яруса стремительно приближался. Несколько бесконечных мгновений Стриж смотрел, как навстречу ему несется циклопическая чаша долины, искореженный пластик, чахлая растительность, камни цвета терракоты, резкие изломы уступов…

Проигрыш. Удар о камни. Мир вспыхнул и взорвался, потом рассыпался, погас. Стриж уже не видел, как безжизненное тело полковника, кувыркаясь, полетело дальше – на самое дно Воронки Оркуса.

– Вниз! Живее!

Белочка остановилась перед непреодолимой преградой – обрывом. Внизу, на карнизе, всего в восьми метрах о нее, темнела куртка Дезета. Иллирианца наполовину присыпало слоем мелких камешков. Вокруг валялись разбросанные взрывом ошметки горелого пластика и каких-то органических остатков. Обрыв уходил вниз отвесно, даже хуже того – козырек скалы нависал над спуском.

– Веревку возьми, девушка.

Джу вздрогнула – Иеремия подошел незамеченным. Она только сейчас заметила, что лоб старика украшает приличных размеров кровоподтек.

– Хорошо, сейчас.

Белочка выбрала наполовину утопленный в окаменевшей глине кусок арматуры, завязала конец троса неуклюжим, но прочным узлом, потом, обдирая ладони, съехала вниз. Иеремия махал рукой, что-то приказывая.

– Принимай мешок.

Она с трудом дождалась, когда рюкзак коснется карниза.

Фалиан спускался следом, кажется, спуск получился не слишком удачным – старый луддит приглушенно ругнулся и охнул. Белочка не смотрела – она уже склонилась над Дезетом, убрала кусочки сухой глины с его закрытых век. Иллирианец лежал неподвижно, но, кажется, оставался в сознании.

– Алекс!

Дезет открыл глаза – серые радужки почернели, переполненные расширившимися зрачками. Он попытался что-то сказать, но тут же прикусил губу. Джулия едва не заплакала – лицо Стрижа в несколько минут утратило загар, сделавшись неестественно бледным, даже синим. Правый бок куртки насквозь пропитался кровью.

– Ты меня слышишь, узнаешь?

Он опустил и тут же поднял веки – «да».

– Потерпи, я помогу.

Джулия отбросила пси-барьер, и тут же беспомощно скорчилась. Боль опалила разум, невидимый груз гнул к земле, не давая распрямиться. «Он на грани смерти от шока, но я не должна ничего чувствовать, у него же пси-ноль…»

Она не могла, но почувствовала – в этот раз Белочка, сама не зная об этом, посрамила электронные детекторы давно растаявшего свечкой Центра Калассиана.

Боль вдруг исчезла, отгороженная холодной стеной.

– Эй, не умирай! Держись.

Стриж виновато мигнул. «Я бы хотел, но не получается». Его мысль была отчетливой, как будто сказанной вслух.

Джу вытерла мокрые виски и попыталась снова. Она отчаянно колотилась о стену, беспощадно раня собственную сущность, щедро черпая из запретного и отступилась, лишь исчерпав возможности до дна.

Потом она отошла в сторону, села, охватив себя руками и прижав колени к подбородку. Стриж больше не шевелился. Джу потерла эти сухие глаза и отвернулась в сторону холодных, чистых горных вершин.

Иеремия, который, кажется, остался невредим, подошел к распластанному на камне телу Стрижа.

– Эй! Девушка! Чего сидишь? Давай сюда мой мешок.

Белочка отчаянно замотала головой, давясь непролитыми слезами, но все же нехотя встала, подняла закопченный, грязный, тяжелый рюкзак и волоком дотащила его до старика.

– Тащи бутылку со дна.

Старик сковырнул сковырнул пробку ножом и осторожно разжал ровные, плотно сжатые зубы иллирианца.

– Давай, лей в него сначала немного – полпинты, и не убивайся, парень не стоит того. Головорезы императора – они живучие.

Дезет на миг пришел в себя и кое-как проглотил крепкую жидкость.

Фалиан тем временем быстро и ловко, только затрещала ткань, вспорол куртку и рубашку иллирианца. Белочка отшатнулась, подавляя желание зажмурится поплотнее. Из-под кожи наружу торчали острые, «сахарные» обломки двух ребер.

Старик только пожал плечами.

– Экая ты трусиха, хоть и доктор. Это просто сломанные кости. Позвоночник у него цел. Голова тоже. Тащи сюда сухих веток. Поджигай, возьми у меня котелок, грей воду. Иголку из оранжевого кармана достанешь, нитки тоже там, шелковые. Чистое полотенце. Спирт. Торопись, девушка, но ничего не урони и не запачкай.

Вода вскипела быстро.

– Держи, крепче держи. Он сейчас дергаться будет как форель на леске.

Опомнившаяся Белочка моментально выставила пси-барьер. Очень вовремя – пришедший в себя Дезет взвыл, вырываясь – хирургия старого сектанта не отличалась деликатностью.

– Терпи, паршивец, – буркнул старик. – Больно, знаю, но если повезет, жив останешься.

Белочка изумилась – Иеремия действовал с ловкой профессионала. Руки каленусийского фермера не дрожали – только на загорелом лбу, у основания волос, выступили от напряжения крупные прозрачные капли пота.

Когда все кончилось, старик, не торопясь, вымыл ладони остатками воды.

– Если зараза не прикинется и кашель не начнется, считай, выжил. Возьми вот это… – он протянул Белочке непрозрачную, черного стекла капсулу. – Лей все, что осталось, в воду и дай ему выпить. Оставил на последний случай… Ладно, пускай.

Белочка недоверчиво посмотрела в бирюзовые глаза луддита, мимикой повторила главный вопрос. Старик понял без слов и на этот раз ответил всерьез, уголком глаза покосившись на Дезета.

– Будем надеяться. Половина на половину. Утро покажет.

Беспомощный, совсем не опасный Стриж спал в тени скалы, его укрывали две походные куртки: черная – Иеремии, голубая – Белочки.

Они сидели, беспечно свесив ноги с обрыва – седой деревенский проповедник, с лицом, изрезанным жесткими, как растрескавшаяся земля морщинами, и сострадательница, у которой блестящие каштановые волосы скрутились, опаленные огнем.

Садилось солнце за холодные вершины. Ветерок коснулся обломков и камней, унес последние клочья дыма. Старик и девушка следили как край багрового диска приближается к Игольчатому пику. Они молча ждали будущее, исчерпав силы и не думая ни о чем. Пока для этого оставалось время.