А вот к разорению его лесов он привыкнуть никак не мог, и каждый новый день от одного вида бессчастного квадрата, засаженного изуродованными ветром лозами умирающего виноградника, жалко заламывавшего
вывихнутые руки через неправильные геометрические интервалы, страдал всё острее, таково было непоправимое осквернение горизонта его первых воспоминаний — горизонта и постоянства его детства — с тремя накладывающимися кромками, столь любовно растушёванными светом: тёмный лес на переднем плане, озарённая равнина и небеса!