И мы с магистром так и замерли в позе, на которой нас столь бесцеремонно прервали, — он, удерживающий меня, и я, ещё не соскользнувшая на пол и не отрывающая взгляда от его чёрных глаз.
И всё время, пока магистр рассказывал, он не отрывал от меня внимательного напряжённого взгляда, словно говорил об одном, а мысли его были от слов весьма далеки.
На первый взгляд, ничего не изменилось — магистр всё так же сидел, поджав одну ногу и опираясь на вторую, согнутую в колене, и капельки воды всё так же искрились на его плечах и груди, а улыбка играла на губах, но что-то неуловимо переменилось.