Едва ли также не о себе, не о своём собственном детстве и отрочестве говорит он и этим ещё более горьким словом того же героя: «Сознание, что у меня, во мне, как бы я ни казался смешон и унижен, лежит то сокровище силы, которое заставит их всех когда-нибудь изменить обо мне мнение, это сознание уже с самых почти детских униженных лет моих составляло единственный источник жизни моей, мой свет и моё утешение — иначе я бы, может быть, убил себя ещё ребёнком».

Здравствуй, мой свет, на многие лета!

То мой свет меня же видит вашими очами.

— Сорок лет ты шёл в моём свете и своего не смог достигнуть.

Когда в 1992 году увидела свет моя книга «Возвращение к любви», эта идея была ещё очень новой и звучала весьма странно.

— Свет моих очей, подожди немного, я сейчас.

Было в нём нечто подкупающе искреннее, печальное, тоскливое... Во взгляде его голубых глаз словно отражался свет моей родной звезды, а эта грусть... И в этот момент стало особенно жаль никому ненужных законов.

И только то, что заговорил он как «Свет моих очей», изъясняясь почему-то на великосветский манер, чего за ним не водилось, выдавало опытному глазу нешуточное волнение.