Вот пять екатеринославских хохлов в своих свитках; рязанец с седенькою бородкой, быстрыми смышлёными глазками и добродушным лицом; какой-то хромой, седоватый мужиченко, с больными глазами, в лаптишках; рядом с ним два рыжие монаха, тоже, очевидно, русские.

А владеть им умел любой рязанец.