Говорил он складным, литературным языком и приятным тоном старика, сознающего, кто он, но без замашек знаменитости, постоянно думающей о своём гениальном даровании и значении в истории русской сцены.

На протяжении нескольких десятилетий на русской сцене был распространён образ безумия как стены, то разделяющей сцену и зрительный зал, то выстроенной на самой сцене и подчиняющей своему строю персонажей спектакля.

Вот, например, как поступал один из гениальнейших актёров русской сцены с молодым и уже зазнавшимся артистом, только что пришедшим в театр из школы.

Вот, например, как поступал один из гениальнейших актёров русской сцены с молодым и уже зазнавшимся артистом, только что пришедшим в театр из школы.

И всё же, учили искусству поцелуя на русской сцене?

Я не полагаю в ней возвышенного дарования; она не создаст роли, во образованностью своею она точно создание на русской сцене комической.

Острота же современных сценических исканий, опытов и попыток указывает только на жизненность русской сцены, на хорошую, честную школу, на готовность принять и претворить в себе то драматическое содержание, которое будет создано драматургами из русской действительности.

Мне казалось невозможным и ненужным обнажаться перед людьми, не этому нас учили большие мастера русской сцены: Шульженко, Утёсов, Вертинский, но сегодня, когда мир и люди изменились, эта книга станет для них чем-то непривычным.