— Здесь, — ткнула я туфлей в прекрасную статую из розового мрамора, — мы поставим конструкцию из гнутых труб как символ мирового разума!

Прекрасная статуя была сделана совсем недавно и в полутьме выглядела словно живая.

Там и тут виднелись прекрасные статуи бесчисленного множества богов и богинь — все они имели своих жрецов, свой культ и свои храмы; затем лёгкие колонны, поддерживавшие треножники, или те бронзовые урны, в которых ночная стража в безлунные ночи зажигала смесь горного масла и горной смолы; наконец, памятники победителям на ристалищах, небольшие колонны с бюстами, увенчанными золотыми лавровыми венками, и многочисленные фонтаны, полные свежей и прозрачной воды, у которых стояли запоздавшие жёны ремесленников и моряков, окружённые шумной, пёстрой толпой рабынь.

Точёная фигура девушки, стоящей на краю сцены вполоборота и повернувшей чуть опущенную голову к плечу, казалась прекрасной статуей, облитой желтоватым светом верхних софитов.

Проезжая и разглядывая с европейским любопытством огромные каменные дома столичных вельмож с великолепными садами, украшенными прекрасными статуями из мрамора и гранита, иноземец изумлялся соседству всего этого архитектурного благолепия с жалкими развалинами, убогими деревянными избёнками и большими пустырями.

Прекрасная статуя смотрела из своего угла на спящего и загадочно улыбалась, надеясь, что после пробуждения лорд не забудет о тех величественных замыслах, которые явились ему сегодня во сне...

Там и тут виднелись прекрасные статуи бесчисленного множества богов и богинь — все они имели своих жрецов, свой культ и свои храмы; затем лёгкие колонны, поддерживавшие треножники, или те бронзовые урны, в которых ночная стража в безлунные ночи зажигала смесь горного масла и горной смолы; наконец, памятники победителям на ристалищах, небольшие колонны с бюстами, увенчанными золотыми лавровыми венками, и многочисленные фонтаны, полные свежей и прозрачной воды, у которых стояли запоздавшие жёны ремесленников и моряков, окружённые шумной, пёстрой толпой рабынь.

Прекрасная статуя по отношению к простому куску мрамора есть бесспорно новый реальный предмет, и притом лучший, более совершенный (в объективном смысле), как более сложный и вместе с тем более обособленный.