А насчёт полов всё просто: некроманты по роду деятельности очень часто рисуют различные защитные круги и круги призыва.

Если исключить из поля зрения небольшой круг работ, не относящихся к собственно марксизму, но нашедших в нём отдушину для возможности обнародовать нетривиальные идеи по методологии познания (уход философии в «методологизм» — для авторов этих работ был возможностью скрыться, избежав поимки «решёткой» косных установок), то различие между подлинной философией и философией «марксистской» оказалось гораздо большим, чем между литературой и превращающей её в ничто критикой (а именно на критику, на разрушение конструктивных доктрин уходила значительная часть интеллектуального потенциала её «жрецов»), между конструктивностью и тривиальной, соседствующей с чистой негацией деструктивностью, между, к примеру, пифагорейцами и скептиками или даже киниками.

Кругом, куда хватало взгляда, тянулись поля, холмы, множество оврагов.

В день я делал по четыре-шесть провозных полётов по кругу.

Сделав широкий круг по полю, лошадь помчалась назад, снова перескочила через изгородь и замерла в двух шагах от хозяина.

Однако никто тогда не ведал — кроме крайне ограниченного круга лиц, допущенных к совершенно секретным сведениям, — откуда в ту ночь наш первый сателлит отправился в полёт.

За это время круг моего полёта, естественно, расширился, и, когда я стал заходить на посадку, вместо привычных трёхсот метров высоты на альтиметре стрелка стояла у цифры «700».

Когда я говорю — Родина — я представляю подмосковную деревню, где прошло босоногое детство, пёстрые поля кругом, за ними на холме берёзовую рощу, всегда нарядную и заманчивую летом.