Но более всего напоминали какой-то давнишний, полузабытый образ — брови незнакомца, подымавшиеся от переносья круто вкось прямыми, тёмными, мрачными чертами.

Синеватые тени лежали под глазами, усиливая бледность бескровной кожи, высокий лоб, с морщинкой над переносьем, покрывала растрёпанная шапка курчавых рыжеватых волос.

Она приподняла пьяную голову, глядя на меня тёмными пятнами глаз, и я увидал, что переносье у неё провалилось, остаток носа торчит, пуговкой, вверх, верхняя губа, подтянутая шрамом, обнажает мелкие зубы, её маленькое пухлое лицо улыбается отталкивающей улыбкой.

Впрочем, было нечто если и не японское, то всё-таки восточное в её чёрных сладких глазах, нешироких и прорезанных чуточку вверх от переносья.

Пуля скользнула по переносью и процарапала бровь.

Что-то чрезвычайно знакомое, но такое, чего никак нельзя было ухватить, чувствовалось в этих узеньких, зорких, ярко-кофейных глазках с разрезом наискось, в тревожном изгибе чёрных бровей, идущих от переносья кверху, в энергичной сухости кожи, крепко обтягивающей мощные скулы, а главное, в общем выражении этого лица — злобного, насмешливого, умного, даже высокомерного, но не человеческого, а скорее звериного, а ещё вернее — лица, принадлежащего существу с другой планеты.

Он был задумчив, даже уныл, и шёл не поднимая глаз от земли, со сдвинутыми над переносьем густыми и тонкими, точно проведёнными кисточкой бровками, которым позавидовала бы любая девица.

Лицо в горизонтальной плоскости профилировано достаточно сильно, но менее, чем на черепе ШБ-1, переносье высокое.