Можно было с позором возвратиться в родные пенаты, завалив вступительные экзамены, или получить тройки и уступить места более подготовленным конкурентам.

Он восставал против них, вынужден был покинуть дом и блуждать по свету до тех пор, пока «дом» не пересмотрел свои устаревшие правила и не признал своего отверженного сына в отеческие пенаты.

Ушлый горец сразу смекнул, что тащить в родные пенаты груду тканей и железа, не имея повозок, да через владения кроков, могло плохо кончиться для всех кантабаров в целом и для горстки его воинов в частности, а вот компактные мешочки с золотом намного удобнее...

Ожидание возвращения в родные пенаты становится не таким тоскливым.

Они приезжают домой в родные пенаты уже, как в своё время популярном мультфильме про утят, с долларовыми значками в зрачках.

Куда хуже, когда в мои пенаты забредают совсем другие личности.

Совесть нас, однако, в покое не оставляет, и вот мы поднимаемся с места, подходим к воротам, за которыми стоят те, которым по такой безотлагательной надобности и далеко не рядовому поводу потребовалось пристанище, и при виде мученического лица этой несчастной щемит наше женское сердце, и мы уместными словами изъясняем причину нашего отказа — полон, мол, дом народу, сыновья и дочери, внуки с внучками, зятья да невестки, потому и не можем мы оказать вам гостеприимство, однако невольница наша проводит вас в пещеру, где мы раньше скотину держали, а сейчас там пусто, и будет вам удобно — и вот, произнеся всё это и выслушав благодарность бедняг этих, возвращаемся мы в наши пенаты, чувствуя в глубине души тот ни с чем не сравнимый покой, который даёт только чистая совесть.

Самоуверенная, но обеднённая и простоватая, Идея по-столичному возвращается в родные пенаты — и тут выясняется, что она ничегошеньки не знает о них.