Когда иногда на хоре в костёле арию какую-нибудь брал на себя, то все забывали о молитве, заслушиваясь... Начал тогда давать лекции в панских домах и, как только мог на повседневный хлеб заработать, уже большего не желал... Экономил, чтобы купить какое-нибудь такое фортепиано... а достав его... чуть с ума не сходил...

В такой тоскливый вечер бурной осени в маленькой усадебке, неподалёку от опустевшего панского дворца, расположенного над дорогой, которая к нему вела, в очень бедной комнатке, кем-то старательно и аккуратно поддерживаемой, две молчащие, грустные женщины сидели у камина, в котором немного сухих веток, горя неровным пламенем, то бросали свет яркими поясами на комнату, то погружали её в темноту...

Пока склонил он лекаря ехать с ним в хутор, пока сей последний приготовил нужные от обжоги лекарства, то солнце близко было к закату, а как приближились к хутору, то всё погружено было в глубокий сон, кроме собак, кои кое-где лаяли, а особливо на дворе панском.

Подле панского дома стояла большая голубятня, ибо хозяин был до сей птицы великий охотник; вся голубятня покрыта была птицами.

Ближайший наследник вступил во владение всем богатством панским, а обитель существует и теперь.

Подагра... «Панская хвороба», «господская болезнь» — так её называли в былые времена.

На службу ей пытались призвать и панских (надворных) казаков.

Была ограничена и такая панская «вольность», как наезды и налёты друг на друга.