На рассвете следующего дня мы уже гнались по пятам за отступающим противником и не останавливались до того самого дня, когда было заключено перемирие, — а потом каждому пришлось разбираться в путанице собственной судьбы и как-то налаживать свою жизнь.

Происходи дело в реале, у нас были бы все шансы ворваться в замок на плечах отступающего противника, тем более что служебная калитка оставалась гостеприимно распахнутой.

С улицы уже в тот момент доносился нечеловеческий крик боли — видимо, боеприпас достаточно сильно ранил кого-то из отступающих противников.

Мышиные солдаты, оставшиеся по большей части без офицеров, начали беспорядочно преследовать отступающего противника.

На плечах отступающего противника эскадрон ворвался в село.

Его правая рука поднялась и тут же со страшной силой опустилась, стремительно нагоняя отступающего противника.

Но они были увлечены преследованием отступающего противника на левом и правом флангах, полагая, что в центре конницу коннетабля обязаны поддержать те, кто находится у него в тылу, у городских стен.

При виде отступающего противника испанские бомбардиры, кажется, совершенно забыли о счёте снарядов и палили ему вслед с такой сатанинской яростью, словно кто-то сумел убедить их, что бой этот — последний и что пальбой своей они похоронят всю армию.