Впоследствии многие исследователи предлагали вообще отказаться от этой терминологии и ввести новые обозначения, чтобы устранить ценностно-нормативный оттенок, плохо согласующийся с принципом научной объективности.

Говоря об описаниях русского национализма, необходимо высказать ряд претензий к потоку публикаций, которые претендуют на статус научной объективности, но по существу не соответствуют её критериям.

Они в полной мере отвечают современным требованиям научной объективности и по-прежнему являются теоретической основой всех научных дисциплин, где не обойтись без строгого математического аппарата, построенного на открытых им принципах формальной логики.

И преподаватели, и студенты, и просто люди, интересующиеся психологией, получили возможность познакомиться с его великолепными учебниками по социальной и общей психологии, сочетающими в себе, казалось бы, несочетаемые вещи: высокую информативность и потрясающую лёгкость изложения, подробную детализацию и чёткое выделение самого главного, академизм и яркую практическую направленность, потрясающее чувство юмора и внимание к серьёзнейшим научным и общественным проблемам, научную объективность и очень человеческую, личностно окрашенную, неповторимую авторскую интонацию...

A. R Лурия, критически оценивая научную объективность концепции «врождённых знаний», указывает на следующее: «Есть все основания считать, что генетические корни языка следует искать... в тех формах конкретных человеческих действий, в которых осуществляется отражение внешней действительности и формирование субъективного образа объективного мира, основных приёмов общения ребёнка с окружающими... Вот почему «глубинные синтаксические структуры»... следует считать... отражением основных реальных отношений, существующих в действительности и проявляющихся во всей, в том числе и в неречевой деятельности человека» (2001, с.

— Принцип научной объективности: идеологическая позиция автора в этом вопросе ориентирована, прежде всего, на систематизацию большого количества музыковедческой и исследовательской литературы.

Вполне понятна и объяснима эта общая негативная позиция наших учёных к данной концепции: в годы коммунистического единомыслия вряд ли можно было ожидать научной объективности и аргументированного анализа каких-либо общественно-политических теорий и моделей, чуждых идеологическим ориентациям марксизма.

Уразумев этот трюизм, ты избавлялся от необходимости третировать этот дурно написанный (дурно, но написанный; написанный с сознательной установкой на «дурноту») текст, а потом, когда «обратное общее место» оказалось заменённым «обратным обратным общим местом» (очередная истинная свобода — она же высшая научная объективность — состоит в том, чтобы просмаковать то, от чего плюётся типовой либеральный интеллигент), не был обязан дивиться изысканной «плохописи» романа, его мотивным перекличкам с длинным рядом влиятельных сочинений (как европейских, так и отечественных) или его актуальности для американских университетов эпохи политкорректности, феминизма и постмодернизма.